Ратибор. Прах и пепел

— Я не ведаю, рыжик, как ты смог в одну бороду их всех сокрушить, — Смиляна задумчиво пожевала губами, — но ты хоть представляешь, какого знатного шороха навёл да сколь доброе дело сотворил для всех нас? Для Змейградского княжества в общем? Для Руси, в конце концов! Слухи шустро распространяются по деревням и городишкам, да… Сначала один славный витязь в Мирграде ячейку тамошних безобразников разметал, а теперь и самого Туруза, главу гильдии разбойников зажмурил в «Сброшенной чешуе» да всю егошнюю свору довеском изничтожил! Не знаю, как везде, но у нас в окрестных селениях волнения начались! Где смогли словить остатки ночной братии, всех местные мужики принялись на вилы нанизывать аль на ближайших дубочках подвешивать, как последних воров и душегубов, коими те и являются! В соседней Асекеевке нескольких тёмных шакалов камнями жители коренные забили, а в располагающейся чуть далее Выдринской слободе отходили полешками до полусмерти с пято́к лиходеев да опосля в заброшенном колодце и завалили наглухо землицей сырой! — трактирщица — одобрительно осклабилась: — И похоже, что ента только начало! По крайней мере, у нас, в Змеиных владениях! Но надеюсь, перекинется и на соседские угодья!..

— Рад был подсобить, — слегка смутился Ратибор, никогда не умевший принимать заслуженной похвалы. Оперативно умяв тарелку с борщом, он вопросительно вымолвил: — Что ты там, хозяюшка, вещала насчёт жаркого-то? Да, и кувшинчик-другой кваса тоже можно притарабанить…

— Ох, боги, залялякалась! Да, конечно, сейчас усё будет! — раздосадованно всплеснув руками, Смиляна тут же вскочила, при этом голося на всё заведение: — Бождан! Любодар! Поросёнка тащите! Да кваску пару жбанов! Лучшего только, луч-ше-го! — по слогам отчеканила последнее слово кабатчица, споро следуя в подсобку да еле слышно бормоча себе под нос: — Сейчас наверняка ведь не то хапнут, бестолочи! Ох, уж эти мужчины, глаз да глаз за ними треба! Всё самой делать нужно, чтобы не опростоволоситься пред гостями дорогими!..

— А чаво только кваса? — раздался удивлённый голос то ль мужа, то ль сына владелицы «Лисьей норы» из каморки за барной стойкой. — У нас и покрепче напиточки имеются!

— Ну чего, Емеля, может, винца аль медовухи? — Ратибор насмешливо прищурился, разглядывая враз посеревшую физиономию княжьего племяша, умудрившегося даже поперхнуться последней ложкой только что умятого им борща.

— Ну уж нет, Ратик!.. — прокашлявшись, чуть ли не со слезами на глазах жалобно промычал непутёвый летописец. — Я в прошлый раз чуть кишки наружу не выплюнул, так меня рвало… Хватит уж! Погуляли и будет! К этой бяке я более не прикоснусь!

— Молодец, Емельянчик! Единственное, не зарекайся… — довольно рыкнул Ратибор, вопрошающе зыркнув на Володия.

— Не-е-е, — развёл тот отрицательно руками в стороны. — Я тоже не буду… И ещё очень долго! Знаешь ли, в шкуре свиньи как-то не очень мне понравилось… А на трёх поросят мы сильно походили, к ведунье не ходи…

— Только кваса и ничего более! — рявкнул громогласно Ратибор, с одобрением окинув приятелей взглядом. — У-м-н-и-ц-ы… — уже задумчиво просопел могучий воин, явно о чём-то размышляя. — Ну да ладно, всё ента, конечно, хорошо, но знаете, какие думы тяжкие гуляют сейчас в моей…

— Поведай, Ратиборушка, не держи в себе: какие же думы тяжкие гуляют сейчас в твоей буйной головушке?..

— Я как раз, Емеля, — рыжебородый витязь, сердито прищурившись, бросил грозный взор на лукаво улыбнувшегося уголками губ княжьего племянника, — об этом собирался рассказать, кабы одна белобрысая плесень меня не перебила!..

— Ай-яй-яй, не гневись, Ратик. Дай, я попробую угадать… Насчёт Брадигоста кумекаешь, да? История, конечно, тёмная. И он явно набрехал насчёт своей поездки домой, на похороны отца, да только что ента меняет, ась? Я не знаю, где обережник Лютеги шаркался заместо Змейграда, но могу тебе сказать, что в Мирном городе его не было при первом отравлении!.. Ну, в княжьем тереме-то уж точно! Посему повесить на Брада попытку душегубства дяди будет несколько проблематично…

— Думаешь?

— А то! Кстати… — Емельян с подозрением покосился на навострившего уши Володия, заказавшего себе ещё плошку борща. — Мы, вообще, такие вопросы можем обсуждать при посторонних, а?

— Можем, плюгавчик, — Ратибор взглянул сначала на юного барышника, а затем упёрся очами уже в княжьего племяша, — ибо это его напрямую касается, так как попытки отравления князя и смерть Демидия, ента звенья одной цепи.

— И с чего же ты так решил, топтыга?

— Чуйка у меня, Емеля. А ещё, кажись, мозаика потихоньку начинает складываться…

— М-де?.. — безалаберный писарь озадаченно почесал свою макушку. — А вот у меня чаво-та ничего ни с чем не состыкуется… Не прояснишь, какая светлая мысля заползла тебе в мозг через носопатку аль ещё через какое потайное отверстие?..