Ратник

Таким образом получалось, что доступ к нормальной книжной учености был у считанных единиц. И круг этих лиц ограничивался высшей аристократией да самыми высокопоставленными иерархами церкви. Притом, что ученость эта носила гуманитарно-теологический характер, со всеми, как говорится, вытекающими…

Остальное же население жило еще веселее.

Несмотря на то, что крещение Руси произошло аж в X веке, христианство к XVI веку все еще оставалось прерогативой только городского ландшафта. Для того, чтобы оно пошло в сельскую местность банально не хватало священников. Поэтому за пределами городского населения, едва ли превышающего один процент от популяции, цвело и пахло язычество, магизм и бытовой мистицизм в полный рост.[11]

И люди все эти жили с самого детства всякого рода сказками, байками и старинами, как тогда называли былины, и так далее. У них в реках водилась рыба, раки, русалки и водяные, в лесу – волки, медведи, зайцы, лешие и оборотни, а дома, без всякого сомнения, жили домовые. Это было неотъемлемой частью парадигмы их мировоззрения. Из-за чего легко «наблюдали» все эти вещи в жизни, объясняя понятным и привычным им образом необычные проявления природы. И в журчании воды ручья они могли услышать смех русалки, которая, проказница, не желает показываться. И в причудливых лесных тенях воочию наблюдали лешего или, например, кикимору. Так что, столкнувшись с непонятным явлением в лице Андрея, объяснили себе это все в рамках своего разумения. Конечно, какие-то островки христианства встречались. Но они выглядели словно былинки на волнах общественного мнения, находясь под мощнейшим прессингом мировоззрения толпы.

Понятное дело, что открыто языческие культы не справляли. Во всяком случае значимо и массово. Однако христианство находилось словно в осаде… и выступало скорее первым культом среди других. А формальная, внешняя ритуальная компонента играла роль социального ритуала для маркировки свой-чужой…

Андрей скривился.

Он все это знал. Но очень уж далеко все зашло.

– Всеслав Брячиславович значит.

– А скажешь, нет?

– Меня зовут Андрей сын Прохора, – поиграв желваками ответил парень. И так сверкнул глазами, что отец Афанасий отшатнулся. – Понимаю, что люди устали. Людям тяжело. Людям хочется чуда. Но это проблемы людей.

– Ошибаешься, – мягко улыбнулся священник.

– Теперь-то понятно. Опять какие-то балбесы что-то там навыдумывали, а мне расхлебывай. То оборотнем назовут, то князем.

Священник промолчал.

– Ну и хаос у них в головах, – покачал головой Андрей, начав прохаживаясь. – А ты тоже хорош. Еще священник. Разве тебе не ведомо о том, что ересь Оригена была осуждена в незапамятные времена? Да и катаров с богомилами тоже признали еретиками, – заметил Андрей и замер, глядя на совершенно умилительную улыбку священника. – Что?

– Откуда ты, Андрей, сын Прохора, – подчеркнуто издевательским тоном выделив имя священник, – знаешь про них? Ну, допустим, богомилы еще на слуху. Я от скоморохов про них какие-то сказки слышал. А вот про катар и Оригена даже я ничего не знаю.

Парень задумался.

Всего на несколько секунд.

– От скоморохов и знаю. Ересь Оригена осудили очень давно. И то, что ты говоришь, противоречит христианским догматам. А раз так, то каким образом я могу оказаться Всеславом Брячиславичем?

– Неисповедимы пути Господни, – добродушно пожав плечами, возразил отец Афанасий, отметив про себя употребление парнем слова «догматы», явно слишком сложного и ученого для большинства обывателей его круга.

– А почему именно Всеслав? Почему, к примеру, не Свентослав Ингваревич. Кхм. Святослав.

– Как-как?

– Оговорился.

– Оно и понятно, – кивнул священник. – Пойми. Я не враг тебе. От того разговор этот и затеял. Ведь ты, как не пытайся, нутро свое не скроешь.

– Тебя послушать, так я демон какой или исчадие Преисподней.

– Если бы это было так, то ты не сумел бы ко мне подойти. Видишь циновки на полу? Под ними я описал мелом круг. И перед приходом твоим усердно молился, прося Всевышнего защитить меня от происков Лукавого. Ты бы просто не смог переступить черту, если был дьявольским слугой.

– И это мне говоришь ты? – удивленно покачал головой Андрей. – Отче… ты меня разочаровываешь. Что за вздор? Откуда ты это вообще взял?

– Всем о том известно, – настороженно ответил священник.

– Всем известно? Прелесть… какая прелесть… Напоить скоморохов и узнать много интересного про катаров, богомилов и древнего эллинского философа ты не сподобился. А круги мелом рисовать догадался. Смешно. Ей слово – смешно, – раздраженно произнес Андрей и развернувшись, пошел к двери.

– Постой! – воскликнул священник.

– Что еще? – не оборачиваясь спросил парень.

– Мы не враги тебе.

– И я не враг вам. Но ей Богу ума не приложу, что мне делать с этой молвой.

– Люди просто так не скажут.

– Люди? Ха-ха! Три раза. И если бы просто люди. Ведь их кто-то надоумил. Или, ты скажешь, что простые горожане Тулы али Москвы ведают о князе-оборотне?

– Но ты ведь о нем ведаешь. Я тебе не сказывал о том, что Всеслав был оборотнем.

– Я много общался со скоморохами в былые годы.

– Никогда за тобой этого не замечал.