Раунд. Оптический роман

А с Тами мы познакомились в Тель-Авиве году в 13-м: я тогда совсем недолго работала на еврейском сайтике «Букник» и часто моталась в Израиль – среди прочего, была у меня завиральная идея устанавливать контакты с коллегами там. Ни из контактов, ни из сайтика ничего не вышло, коллеги-израильтяне жили в одном мире, я – в другом, и вот только Тами… тогда вышел «The Last of the Unjust», она пыталась брать интервью – не получилось договориться, я рассказывала ей про свою историю и говорила, что раз он публиковать не дает ничего, то, может, лучше время и не тратить. Я тогда вообще ничего не понимала. Я в то же время еще думала про эмиграцию – вернее, пыталась наладить контакты с израильскими коллегами. На всякий случай, мало ли что. Очень она скептически к моей идее отнеслась. Собственно, разговор с ней и перешиб все мои иллюзии. Работать надо на своем языке, работать на диаспору – безумие. Она была права, конечно. Я плюнула на эту затею – во многом благодаря ей. Но что-то у нас осталось после этого разговора. Соцсети, поздравления с днями рождения, прерывистая переписка по делам. Она просила что-то в архивах. В общем, мы поддерживали общение.

Я совсем мало знала про всю эту историю, долго не соотносила Тами с Ниной, потом свела концы с концами, не понимала, знакомы они или нет, – оказалось, что они никогда не встречались. Так никогда и не встретились. Когда мы стали организовывать в Берлине эту конференцию – этика, медиа, работа с прошлым, далее везде, – я поняла, что мне надо позвать их обеих. И что я хочу, чтобы они поговорили. Не знаю, кто дал мне право демиуржить. Я не понимала, как они могут не увидеться. Не помню уж, что я им плела. В общем, они согласились. В конце концов, им обеим тоже было интересно.

Дальше было дело простое.

***

Я: У меня много есть не столько вопросов, сколько отдельных тем для разговора. Я бы хотела начать с самого простого: насколько эта конференция вам показалась осмысленной?

Тами: Мне начинать? Я бы не хотела.

Нина: Да мне, собственно… мне очень понравилось. Очень полезно. Вот что я могу сказать.

Тами: Мне показалась абсолютно бессмысленной.

Я: Почему?

Тами: Простите, а чего вы хотели добиться? Вы собрали высокопрофессиональных людей, которые давно погружены в тему, плюс к этому вы назвали каких-то детей, которые… ну вы уровень себе представляете немножко? Я четыре часа читала лекцию по истории – как с Веймарской республики начала, так и не остановилась. Вон хриплю до сих пор. Ликбез – славная затея, но можно было бы обойтись малыми силами. К серьезному воркшопу это не имеет никакого отношения. Если вам нужна была от меня лекция или курс, я бы его прочитала.

Я: Это вопрос денег?

Тами: Это вопрос адекватного наименования и выстраивания мероприятия.

Я: Нин, ты согласна?

Нина: Пожалуй, да. Я не собиралась так решительно… но, конечно, получился сбой такой форматный… Дети совсем дикие. Это наводит на грустные мысли о подрастающем поколении.

Тами: Да не наводит. Никуда ничего не наводит. Поколения какие были, такие и остались. Идиотов и бездарей всегда хватало. Хотите просветительский проект – набирайте двести, учите их, останутся десять осмысленных.

Нина: Это очень… Я не согласна. Магистральное просветительство мы как-то, с божьей помощью, отменили уже.

Я: В какой момент?

Нина: Я уверена, что к моменту создания миноритарки… Ну, в общем, кафедральными методами никто больше не работает.

Я: Тами?

Тами: Ты же понимаешь, что я с этим никогда не соглашусь.

Я: Нин, но позиция Тами тогда понятна – и ясно раздражение на прошедший воркшоп. Если ты против кафедрального метода, то вот мы, казалось бы, пошли по этому пути, принципиально некафедральному. Все вместе со всеми. Студентов с налету окунают в глубину, профессионалы на ходу учатся называть лопату лопатой.

Нина: Да, пожалуй…

Тами: Я не вижу в этом ни малейшего практического смысла. Если мы говорим о случаях, о которых действительно стоит говорить, – о пограничных. Вы ставили вопрос о границах журналистского милосердия…

Я: Вот давай об этом подробнее. Ты один из инициаторов и самых активных авторов проекта «Стенограммы Страшного суда». Многие твои коллеги по этому проекту со всего мира сюда приехали и, кажется, остались довольны.

Тами: Мне совершенно плевать, кто доволен.

Я: Тем не менее давай поговорим про этот проект. У тебя, у нескольких журналистов из разных стран возникла эта идея – сделать серию фильмов о последствиях Катастрофы.

Тами: Давай сразу договоримся не бросаться словами. У Катастрофы есть одно прямое значение. Мы снимали не о ней.