Равноденствие

Отпусти. Она сама хочет выбрать свою судьбу.

К гоблинам судьбу!!!

Откуда взялись силы? Откуда мощь? Откуда никогда не проявлявшаяся магия, снежными, ледяными нитями оплетающая тело?

Казалось, не я подбежал к ней – Сила сама поднесла, осторожно, не тревожа ушибов.

Я ухватился за сестру, как за последнюю надежду, как утопающий за ускользающую, непостоянную волну.

Я так боялся, что прикоснусь к уже холодному телу!

– Белен?

Иона широко открыла глаза: победа! Вот она, бьётся, трепещет беззащитным кровавым месивом в пальцах! Она дёрнула руку… И не смогла освободиться.

Я обнял любимую, прижался к ней, готовый срастись, слиться, превратиться в единое целое. Только живи! Только не оставляй меня! Гоблины со мной! Можешь уйти, убежать на край света, только живи! Я должен хотя бы знать, хотя бы думать, что где-то далеко-далеко в этом мире есть ты. Живая. Тёплая!

– Пусти! – завизжала Иона, дёргаясь, пытаясь вырвать раскалившуюся плоть из раздробленной груди.

А Вирке откинулась, прильнула ко мне, не глядя, не видя, не замечая ни жрицу, ни страшную рану, ни разворочённые рёбра, ни кровь, рисующую узор на животе, бёдрах, ногах…

– Я останусь с тобой, – пообещал я.

Она подняла ослабевающие руки, прижала к моим добела стиснутым на её плечах ладоням.

Тёплые.

– Я знаю, – прошептала она. – Ты всегда был рядом.

Магия родилась в сердце. В её? В моём? Или в нашем общем, изначально рождённом цельным?

Не солнечный обжигающий жар.

Не холодный, обволакивающий свет луны.

Нечто новое, спокойное, настоящее. Нечто, не причиняющее боли, не заставляющее, не требующее. Нечто, что с самого начала ждало, пока мы увидим и признаем.

Это никогда не было долгом. Не должно было стать испытанием. Не причиняло боли. Нечто, что ждало, таилось до тех пор, пока мы поймём, вырастем, пока станем достойны.

Магия – не клеймо; не обязанность; не судьба или проклятье. Это – выбор. Не добро и не зло, не измождённые, голодные земли и не привязанные к Источникам женщины. Всё это – лишь страхи; их нет нигде, кроме наших собственных мыслей.

Магия – это свобода. Нужно только перестать бояться… Она – выбор. Она – вера. И она – всё.

Где-то за стенами дворца Круг вновь собрался воедино. Ведьмы не разбежались, не разлетелись вспугнутыми бабочками. Она ждали, надеялись, что сумеют помочь. Они держались за руки и… нет, не колдовали. Они молились. Взывали к тому свету, который оставался пока им не ведом, но который крохотной искрой зарождался в сердцах. Они больше не боялись. Они доверились, как когда-то доверялись, отдавались во власть любви Богини и Бога, становясь частью чуда рождения – частью Мира.

Сила светилась ровным белым светом, растекаясь по телу, которое тоже всегда было одно на двоих, заполняя до кончиков пальцев, делая разделённое – цельным.

Изначальная, настоящая Сила, породившая нас, рождалась вновь.

– Что вы творите?! Уйди! Убирайся! – жрица визжала, дёргалась, тянула руку, но никак не могла ни освободиться, ни отвести взгляда от Света, который слишком давно потеряла.

Зрение утратило смысл, границы тел расплылись, потерялись, сливаясь со всем вокруг: с грязной камерой, королевским дворцом, собравшимся ради единственного правильного обряда Круга, маленькой страной на островах, каждым из Источников земли, с самой землёй!

Последний крик, испуганный, потерянный, утонул о огромном, ярком, настоящем свете.

Свет.

Свет…

Свет!

Больше людей, больше ведьм и колдунов, больше Богов.

Свет, а не темнота. Свет, из которого мы все пришли. Свет, который каждый из нас может, но боится создать. Свет, который встретит нас, когда придёт время…

***

– Вставай! Ну вставай же! Прошу тебя, вставай!

– Бри, отстань.

– Не умер! Богиня, ты всё-таки не умер! – кто-то прижался к моей груди и, кажется, чем-то намочил рубашку, хотя с последним уже не угадаешь.

Мы лежали рядом, сплетя ладони: я и Вирке. Живая!

Платье у её сердца превратилось в кривые лоскуты, но под ним белела кожа: ровная, гладкая!

Вирке зашевелилась и попыталась что-то сказать, но не успела.

– М-м-м! – возмущённо промычала она, но вместо того, чтобы оттолкнуть меня оплела шею руками и ответила на поцелуй.

Живая! Тёплая! Настоящая! И улыбающаяся сквозь мои прикосновения.

Я покрывал её лицо поцелуями: шёки, шею, нос, глаза… Живая!

– Устанешь! – сварливо предупредила она.

– Никогда!

Рядом всхлипнули.

– Вот гоблин! Прости, Бри! – я сгрёб ведьму в охапку, обнимая сразу двух любимых женщин.

– Сам ты… – пробурчала подруга в свой пунцовый нос. – Я думала, думала… Всё. Чуть не ослепла! Что б вас! Всё не как у людей!

Вирке, подумав, обняла и Брианну тоже:

– Не за что, – показала она ей язык.

– Что не за что? Что?! Из-за вас всех чуть не порешили… Спасай их ещё!

– Что?! Это кто кого спасал? Поговори тут, шпионка на два фронта!

– Да ладно тебе! Бри пыталась нас предупредить.

– Тссс!

– Что?

– Тс-с-с-с! – раздельно повторила ведьма. – Я слушаю. Кто-то в комнате остался жив.

Вирке заглянула мне за спину и заключила:

– Очень хочется верить, что всё-таки мы.

– Я слышу чьи-то чувства. Кто-то напуган. Заперт. Хочет вырваться.