Равноденствие

А я, не теряя времени, схватила лежащий поблизости камень и занесла его, чтобы опустить вниз вместе с одним очень точным ударом.

***

Только что едва живая от страха, она нашла в себе силы не только подняться, но и сбить меня с ног. Проклятый скользкий мох! Если бы не он, устоял бы! Она сидела верхом далеко не так и не при тех обстоятельствах, которых мне бы хотелось, и бездумно опускала кулаки куда придётся. Большинство ударов приходилось мимо, какие-то задевали, но не сильно, иной раз она умудрялась довольно чувствительно попасть по расцарапанным банши плечам.

Нет, так может продолжаться бесконечно. Я поймал её запястья и гаркнул, надеясь привести в чувство и вернуть в реальность:

– Вирке, очнись!!! С головой у тебя всё в порядке?!

– Да сам ты! – очень в тему, но вряд ли понимая суть сказанного завопила она и, откинувшись назад, изо всех сил пнула меня пяткой в челюсть.

Затылок хрустнул. Вот я почти готов был поклясться, что он хрустнул. В лучшем случае меня ожидало несколько дней головных болей, в худшем Вирке, очнувшись, будет вынуждена копать очень глубокую яму и объясняться с очень недовольной Брианной.

А она схватила камень, с моей точки зрения, вполне тянущий на валун, и замахнулась.

Впервые мелькнула мысль: а сестра точно не в себе? Вдруг это лишь игра, чтобы избавиться от меня, чтобы назойливый братец не мешал вольной ведьме жить, как той вздумается?

Я мог остановить её. Мог ударить, пнуть, сбросить и подмять. Как бы не гудела голова и не двоилось в глазах, но дёрнуть её за ногу и перевернуться, оказавшись сверху, не сложно. В конце концов, я почти вдвое крупнее и тяжелее Вирке.

Но нужно ли?

Если она и правда так сильно хочет избавиться от меня, если всё, что связывает нас – обуза для ведьмы, если прошлое лишь мучает её, а будущее невозможно построить, пока я жив…

Я не стал ей мешать.

***

Я победила?

Я правда, на самом деле, победила?

Зверь сделал попытку перевернуться, и я почти уверилась: сможет. Одно движение – и нависнет надо мной, капая вонючей слюной, вцепится в шею и хорошо, если убьёт первым же укусом. Слышала, некоторые хищники предпочитают жрать жертв, когда те ещё живы.

Но моё чудовище не пожелало сражаться. Опустило лапы, смиренно вытянулось, заглянуло в глаза, безмолвно спрашивая: решишься?

Мгновение назад я бы не усомнилась.

Но эти глаза… Эти холодные, искрящиеся лунным серебром глаза. Спокойные, уверенные, смотрящие будто бы свысока даже тогда, когда смерть уже протягивала руки, чтобы принять нового знакомца в объятия.

Эти глаза всегда безумно меня пугали. Не сейчас. Не тогда, когда я увидела зверя, которым всегда втайне считала его. Я боялась их с того самого дня, как поняла, что не смогу без них жить. Что их власть надо мной – нерушима, непонятна, неподконтрольна ни мне, ни ему.

Я знала эти глаза намного дольше, чем хотела бы признавать. Я тысячи раз видела их во снах, такие близкие и такие далёкие. Я мечтала, чтобы хоть раз, один-единственный раз они потеплели, встречаясь с моими.

Узнала!

Я всегда считала тебя чудовищем, Белен. Но впервые поняла, что сама выглядела не лучше.

– Белен? – я неуверенно опустила оружие. Не на лоб, куда собиралась, а рядом, на землю. А если ошиблась?

Нет, это был он.

Почему привиделись зубы? Когти? Шерсть? Чешуя? Подо мной лежал слегка помятый, погрустневший, но очень легко узнаваемый брат.

– Вирке, – с облегчением выдохнул он, – твою ж мать…

– У тебя осталось что-нибудь выпить? – пытаясь унять судороги, уселась я рядом.

– Могла бы просто попросить. И без драки бы отдал, – протянул он полупустую флягу.

– Это ты называешь дракой? – я приложилась к горлышку, отчётливо слыша, как стучат по нему зубы. – Да я уделала тебя, как девчонку!

– Я просто не защищался! Думал, ты с ума сошла, – отобрал он напиток, пока тот не исчез бесследно и бесполезно у меня в животе. – Что ты видела? – тихо спросил он, рассматривая плетение на бутыли куда внимательнее, чем оно того заслуживало.

Я нервно хихикнула:

– Тебя. То есть, то, каким я тебя видела все эти годы. На самом деле. И знаешь, мне кажется, Источник хотел показать мне именно это.

– Какая ты дура и какой я терпеливый и заботливый? – наудачу уточнил Белен.

Я проглотила обиду и признала:

– Да. Какая я дура. Но не думай, что ты лучше! – добавила с угрозой, чтобы он вдруг не решил, что между нами что-то изменилось. Хотя изменилось. И мы оба это понимали.

Белен, слегка пошатываясь, встал, с силой размял виски и протянул мне руку:

– Мы же всё-таки подойдём к дереву?

Я помедлила, но протянула ладонь в ответ, так и не сумев выбросить облик чудовища из памяти, но признав, что оно оказалось не таким уж и страшным.

– Там какая-то преграда. Я не смогла пройти.

Мы приблизились вместе. Не совсем за руки, но всё-таки плечом к плечу. Там, где только что стояла непреодолимая магическая заслона, граница, которую не разбить ни мечом, ни заклятием, всё ещё немного рябил воздух.

Я ковырнула пальцем: ударит? Пропустит?

Преграда замерцала, кольнув кожу, сгустила воздух, как если бы я опустила руку в кисель, но не подумала задержать.