Равноправные. История искусства, женской дружбы и эмансипации в 1960-х

Все знали, какую роль Кумин сыграла в жизни Секстон. В течение нескольких месяцев после ее смерти Максин засыпали сообщениями: писали фанаты, друзья и бывшие любовники Энн, а также ее собственные друзья и знакомые. Максин старательно отвечала тем, кто, по ее мнению, ответа заслуживал; Кумин было сложно быть сострадательной в такой момент, и она была возмущена тем, что ей не дают спокойно погоревать в одиночку. Максин особенно задела странная, пронизанная горем записка от Олсен, которая, среди прочего, призывала ее быть «более активным заклятым врагом»630 суицидальных мыслей. Кумин ответила мягко, но дала понять, что не хочет больше укоризненных записок, которые «не может читать»631. Три года спустя, получив еще несколько «укоризненных записок», Максин написала более прямолинейное письмо. Она устала от того, что Тилли берет на себя роль жертвы, и расстроена тем, что Олсен так и не выплатила долги, даже после получения грантов и стипендий. Кумин раздражало то, как Олсен демонстрировала боль, настаивая, что она «одна истекает кровью»632. Такое представление было вполне в духе Секстон, но Кумин не подписывалась на роль компаньонки Тилли и не чувствовала, что Олсен, как Секстон когда-то, «могла бы отплатить той же монетой». «Строка из стихотворения Энн отлично описывает то, что ты говоришь, — с разочарованием писала Кумин. — „Моя боль более значима". Ты можешь сделать из нее представление для других, но, пожалуйста, прекрати тыкать мне ею в лицо»633. Судя по всему, это было последнее письмо Максин к Тилли.

В конце концов Кумин публично рассказала о своей дружбе с Секстон. Она написала вступление к стихотворению Энн «Ужасная гребля к Богу». Перед смертью Секстон попросила, чтобы на обложке книги была статуя Пинеды. Статуя была одной из наиболее абстрактных работ Пинеды — изогнутая скульптура в натуральную величину, которая казалась Секстон женщиной, гребущей веслом (существует несколько работ Пинеды, которые подходят под это описание: «Фигура, склоняющаяся над другой фигурой» и «Женщина, наклоняющаяся, чтобы обнять лежащую фигуру»). Это могло бы стать первой совместной работой Секстон и Пинеды, еще одним примером того, как Эквиваленты вдохновляют друг друга, преодолевая границы искусств. Но после смерти Секстон команда дизайнеров Houghton Mifflin отказалась выполнить ее пожелания. Они отметили, что на обложке книги скульптура будет выглядеть как непонятная глыба. Они предложили поместить на обложке только текст, что разительно отличалось от остальных книг Секстон. Линда, будучи литературным душеприказчиком матери, отвечала за принятие решений о публикации посмертных работ; она убедила дизайнеров использовать карандашный портрет Секстон работы Свон. Это был последний подарок Свон подруге.

Спустя несколько лет Кумин написала трогательное воспоминание о Секстон под названием «Как это было» в предисловие к полному собранию стихов Энн Секстон, опубликованному в 1981 году. В этом очерке Максин вспоминала о своей первой встрече с Энн, рассуждала об эволюции поэзии Секстон, а также коснулась личных проблем подруги в конце жизни. В заключение Кумин включила Секстон в список выдающихся поэтесс, проложивших путь к коренным писательским и организационным изменениям в 1970-х годах. «Еще до того, как возникло движение за права женщин, подземная река уже текла, неся в своих водах стихи Боган, Левертов, Рукейзер, Свенсон, Плат, Рич и Секстон»634.

В начале 1976 года, почти через два года после смерти Секстон, Кумин и Вик навсегда покинули пригород Бостона. В своих более поздних мемуарах Кумин писала: «Комфортное центральное отопление сменилось для нас дровяными печами, стабильное электроснабжение — периодическим отключением света во время бурь, а жалюзи и шторы на нижнем этаже — возможностью наконец дышать полной грудью»635. Теперь они стали постоянными обитателями штата Нью-Гэмпшир. Кумин почувствовала себя свободной, покончив с социальными условностями, со зваными обедами, бесконечным списком гостей и сплетнями. Она также покончила с жизнью, в которой нужно было быть постоянно начеку, терпя суицидальные порывы Секстон и чуть что бросаться к ней на помощь. В стихотворении, написанном в марте 1973 года после попытки Секстон наложить на себя руки, Кумин описала ту ужасную ответственность, которую она несла, чтобы сохранить жизнь подруги: «Я останавливала тебя дюжину раз, я была / полузащитником, вытаскивающим таблетки из твоих рук / невозмутимо вызывала скорую помощь / читала тебе лекции / сдерживалась и злилась / в ярости от того, что ты хотела меня покинуть». Максин всегда знала, что Секстон «снова расклеится». Кумин сильно скучала по Секстон: «молниеносная критика… и непрерывный поток одобрения в адрес любого моего начинания» 636, — но понимала, что с потерей подруги началась новая глава ее жизни.