Раз, два, пряжка держится едва… Печальный кипарис. Зло под солнцем. Икс или игрек?

— Помилуйте, это самый лучший способ знакомиться, да и час самый подходящий: без четверти семь — в это время года около семи все уже бывают дома. — Он повел рукой. — Садитесь, мосье Пуаро. Уверен, нам есть о чем поговорить. Квин-Шарлотт-стрит, номер пятьдесят восемь. Я не ошибся?

— Не ошиблись. Но как вы догадались?

— И-и, мой дорогой, теперь я в отставке, а служил в Министерстве внутренних дел. Но меня еще рано сбрасывать со счетов. Если случается дело, не подлежащее разглашению, лучше не прибегать к помощи полиции. Не привлекать к нему внимания.

— Тогда еще один вопрос. Почему вы считаете, что это именно такое дело?

— А разве нет? По-моему, как раз такое. — Мистер Барнс, постучав своим пенсне по ручке кресла, подался вперед. — В Секретной службе, как правило, охотятся на крупных карасей, а не на мелкую рыбешку. Но чтоб не спугнуть главную добычу, надо помнить об осторожности.

— Сдается мне, мистер Барнс, что вы знаете больше меня, — заметил Пуаро.

— Напротив, не знаю ничего. Но это просто как дважды два.

— Ну и кто же это по-вашему?

— Эмбериотис, — не колеблясь назвал мистер Барнс. — Вы забыли, что в приемной у доктора Морлея некоторое время я сидел прямо напротив него. Он меня не знает. Я человек скромный и неприметный. В этом иногда есть свои преимущества. Но я-то его хорошо знаю и сразу понял, что он что-то замышляет.

— Что же?

Мистер Барнс усиленно заморгал.

— Мы, англичане, скучный народ. Мы, знаете ли, консервативны. Консерваторы до мозга костей. Без конца ропщем, но на деле совсем не хотим, чтобы наше демократическое правительство пало, не хотим никаких новомодных экспериментов. А это прямо нож острый для несчастных иностранцев, которые не щадя сил призывают к политическим переворотам. С их точки зрения, вся загвоздка в том, что мы как государство — платежеспособны. Едва ли сейчас в Европе найдется еще одна такая страна. Чтобы потрясти Англию — по-настоящему потрясти! — надо подорвать ее финансовую мощь. Но это невозможно сделать, пока у власти стоят такие люди, как Алистер Блант.

Мистер Барнс, немного передохнув, продолжил:

— Блант из тех людей, которые в личной жизни всегда платят по счетам и живут соответственно доходам. Не важно, каковы они — несколько пенсов или несколько миллионов. Вот что он за человек. И он убежден, что у англичан нет причины менять существующее положение вещей. Нам не требуется эффектных экспериментов. Никаких безумных расходов ради утопических проектов. Вот почему, — он сделал паузу, — вот почему кое-какие горячие головы решили, что Бланта надо убрать.

— А, вот оно что, — сказал Пуаро.

Мистер Барнс кивнул.

— Вот именно. Я знаю, что говорю. Кстати, среди них есть весьма приятные люди. Волосы до плеч, взгляд горящий, все помыслы об одном — как добиться всеобщего благоденствия. Другие совсем не столь приятны, скорее даже наоборот. Эдакие хитрые, похожие на крыс бородачи, преимущественно с иностранным акцентом. А еще в их компании есть настоящие громилы. Но как бы то ни было, все они сходятся в одном: Бланта необходимо ликвидировать!

Он покачался на стуле.

— Долой старый порядок! Долой всех этих тори, консерваторов, этих несгибаемых, твердолобых и не внушающих доверия деловых людей — вот какова их цель. Возможно, они правы, — не берусь сказать. Но одно знаю твердо — надо иметь что-то, чем можно заменить старый порядок; что-то жизнеспособное, а не просто красивые слова. Впрочем, не будем углубляться в эти материи. Нам нужны конкретные понятия, а не абстрактные построения. Уберите фундамент, и здание рухнет. Блант — один из столпов, на которых держится существующий порядок вещей.

Он подался вперед.

— Они охотятся за Блантом. Я знаю. По моему мнению, вчера они едва не добились своего. Возможно, я ошибаюсь, но подобные попытки уже предпринимались раньше. Во всяком случае, метод тот же.

Он немного помолчал, а потом с расстановкой назвал три фамилии: весьма умного и компетентного министра финансов, некоего прогрессивно мыслящего и дальновидного промышленника и подающего надежды молодого политического деятеля, которые в свое время привлекли к себе внимание общества. Первый умер на операционном столе, второй стал жертвой какой-то непонятной болезни, которую обнаружили слишком поздно, третьего сбила машина, и он скончался.

— Все очень просто, — сказал мистер Барнс. — В первом случае сплоховал анестезиолог. Что ж, такое случается. Во втором — врача сбили с толку симптомы болезни. Да и мог ли вовремя распознать подобную болезнь рядовой врач, не специалист по этим заболеваниям… пусть даже он действовал из самых лучших побуждений. В третьем случае мамаша гнала на автомобиле как сумасшедшая — у нее заболел ребенок. Раскаяние, слезы — и суд ее оправдывает!

Он опять помолчал.