Разбегающиеся миры, или Вселенская толкотня локтями

Из кабинета главного чекиста Топтыжный и Столповский

выходили последними. И когда полковник уже взялся за дверную ручку, Крутов неожиданно окликнул его оперативным позывным, присвоенным Топтыжному на заре службы в органах в одной из «горячих точек»: «Шаман, а что с агентом Глюком?»

Оторопь Топтыжного продлилась не более секунды, в течение которой он успел подивиться и памяти большого начальника, и взглянуть на замершего в проходе Столповского, по выражению лица которого догадался, что это тот доложил о Глюке Крутову. Да больше, собственно, «закладывать» было и некому.

– Ищем, товарищ генерал армии, – чётко развернувшись по-уставному через левое плечо, ответил Топтыжный.

– Я попрошу вас, Иван Сергеевич, в сжатые сроки снять проблему по Глюку.

– Так точно, товарищ генерал армии.

– Идите.

2

Начальник первого главного оперативного управления КГБ Столповский Герман Альфредович занимал генеральскую должность. И в связи с этим при случае говорил, что генеральская должность – это уже не работа, это уже политика. На ней дипломатичность и исполнительность подчас важнее профессионализма и компетентности. А в порядке отрицательного примера ему на ум непременно приходил образ строптивого подчинённого – полковника Топтыжного. На него Столповский давно «точил зуб», да никак не мог «съесть» – досадные случайности того выручали. Однако нынче положение Топтыжного серьёзно поколебалось.

Первый «звоночек» для Топтыжного прозвенел два года тому назад, когда он, корифей оперативной работы, отказался организовать особо важное и деликатное поручение по фабрикации компромата на зарвавшегося финансового короля Рокецкого, возомнившего себя «пупом Земли» и осмелившегося вступить в противостояние с Кремлём.

– Служу России, но не…отдельным высоким сановникам, – с

посеревшим лицом, категорически возразил тогда Топтыжный Столповскому. – Готов жизнь отдать за Отечество, но пачкать руки…акцией, недостойной звания офицера госбезопасности, не стану, – завершил он монолог, брезгливо сморщившись, будто речь шла о принудительных занятиях онанизмом.

– Ну-ну…, – только и нашёлся, что сказать генерал. – Не думаешь ты о перспективе, Иван Сергеич. Что ж, считай, что предложения не было…Оно не звучало…Его никто не слышал. А если кто слышал, то ему же хуже. Не так ли?

– Не маленький, соображаю, – хмуро отозвался принципиальный подчинённый.

Терпение Германа Альфредовича лопнуло несколько позже, когда «вошедший во вкус» Топтыжный позволил себе игнорировать ещё одно негласное указание руководства комитета. Указание касалось вербовки нужных людей для ликвидации лидера политической оппозиции Павлова.

– Что, полковник, в майоры захотелось? – желчно спросил подчинённого Столповский. – И на рядовую оперативную работу? А то, может, и в конторе надоело служить?

– Никак нет, – до хруста сжимая желваки на скулах, тянулся «во фрунт» перед начальственным столом Иван Сергеевич. – Только беспредельничать не стану – хоть режьте меня.

– Зачем же нам руки марать, – ехидно ухмыляясь, вернул ему «должок» генерал. – Мы тоже в белых перчатках работать умеем. И чистоплюев на легальный крючок цеплять. И легально от них избавляться.

И однозначно «ушёл» бы в тот раз Столповский Топтыжного, если бы внезапно «не ушли» на пенсию бывшего председателя КГБ Пырванова, допустившего оглушительное фиаско при проведении антитеррористической операции. Масштабный провал нежданно-негаданно сослужил добрую службу для чекистского ведомства в том смысле, что вместо аппаратного ставленника Пырванова был назначен кадровый разведчик Крутов. И этот же переворот сыграл против Столповского, который был фаворитом Пырванова и, наоборот, прежде не ладил с новым назначенцем.

Возглавив КГБ, Крутов поставил жирный крест на

политических интригах (коими занимался Пырванов), как на функциях, глубоко чуждых комитету. От происшедших изменений Столповский, было, приуныл, но буквально на днях Топтыжный сам подарил ему «козырь», который, если им умеючи распорядиться, можно было с толком разыграть.

Шатким положение Топтыжного стало с внезапным исчезновением важного агента, фигурировавшего под оперативным псевдонимом Глюк. Глюка завербовал сам Иван Сергеевич. В той вербовке имелся резон, так как агент был вхож в очень осведомлённые круги. Он имел доступ к тайнам, от которых кружилась голова даже у бывалых мужчин. Как говорил герой какого-то полузабытого фильма: «Он слишком много знал!» Выражаясь по-чекистски, Глюк являлся «секретоносителем».

Закономерно, что Столповский, узнав от Ивана Сергеевича о пропаже агента, отчитал его «по полной программе» и отвёл на розыски две недели. Но, страхуясь, Столповский не удержался и доложил о ЧП Крутову прежде установленного срока.