Разбегающиеся миры, или Вселенская толкотня локтями

Так что, Лонским я многим обязана, – вздохнула студентка. – Ну, а четыре года назад, как пришло время поступать в институт, Лев взял меня в Москву. Представляете: из калужской тмутаракани – и сразу в столицу! Королевские апартаменты! Роскошь! Деньги – рекой. Наряды – блеск! Учёба в МГУ на инязе! Конечно, у меня голова пошла кругом. В порядке ответной любезности я и перекочевала к нему в постель.

– А-а…как же удочерение? – поразился слушатель.

– Долго ли его аннулировать при возможностях Лонского? – ответила ему риторическим вопросом рассказчица. – Да и при чём тут оно, если сожительство тайное?

– Н-да…Он вас, вероятно, любит? – предположил Рокотов.

– Ещё бы! Безумно!

– А вы его?

– Да ничуть. Была благодарность, а недавно и она канула в лету.

– Отчего же?

– А! Задолбал ревностью!

– Безосновательной?

– Х-ха! – сдавленно усмехнулась Лонская. – Если бы! Ладно, вы же мне не супруг и не свёкор…Вам скажу: в Людиново-то я зажигала экстремально, но в столице половину первого курса держалась – была пай-девочкой, заглядывала ему в рот…А потом понеслось! Наставила ему рогов – гардероб Большого театра отдыхает. На этих вешалках армию какой-нибудь Дании догола можно раздеть.

– Да вы, Диана,…стерва! – не смог скрыть эмоций журналист.

– Не стерва – оторва, – тряхнув волной тёмно-каштановых волос,

поправила его «манкая вещичка». – Эдакий enfant terrible.5 Ну, а он сам-то кто? Из колыбели на сексодром приёмную дочь перекувыркнуть, это как? Пош-шёл он ad patres!6

– Да-да…, – смятенно пробормотал Юрий. – Странная вы…

– Вот и я говорю, что я странная, – продолжила наступление эпатажная нимфа. – А Лонской говорит, что я – шлюха. Так ведь моя сексапильность не на пустом месте взошла. Хотела бы я на тех порядочных семейных кошёлок взглянуть, что из дома ни ногой, обломись им мой гиперэструс.

– То есть?

– У меня же особый случай метаболизма, то есть повышенного

обмена веществ. Мой организм от природы вырабатывает три нормы женского либидо. И их надо нейтрализовывать мужскими гормонами. Вот дотроньтесь до меня…

С этими словами студентка протянула руку. Юрий взял её за кисть и, будучи предостережённым, всё-таки невольно вздрогнул: запястье девушки опалило его кожу – оно было горячее летнего солнцепёка.

– Ага! – довольно отреагировала Лонская. – Убедились?

– Угу.

– Так-то вот!…Мой одряхлевший Лев возил меня на консилиум. Олби и разные коновалы обследовали меня, но кроме пресловутого метаболизма, якобы, ничего не вскрыли. А мне проверенные…как это…медицинские источники донесли, что я недолго протяну – лет до сорока. Сгорю, как мотылёк. Раз так, то я от короткого бабьего лета урву по максимуму. Экстремум! Жить надо в кайф! Apre nous le deluge!7

За столом воцарилось неловкое молчание, прерываемое мычанием безвестной далёкой культяпкинской коровы. Шокированный Юрий не сразу нашёлся, что сказать.

– …Стемнело, – перевёл Юрий взгляд из-под освещённого

электрическим светом пространства за пределы веранды. – Можно попытаться прорваться в Москву.

– А в Москве куда? – озадачила его Лонская. – Мне назад нельзя.

– У меня есть местечко, где можно будет…кгм…перевести дух, – улыбнулся ей корреспондент. – А завтра…Завтра будем жить, а не догорать мотыльком, летящим на огонёк. Уверен, что-нибудь придумаем.

2

Беглецы выехали за околицу Культяпкино. Рокотов остановил машину, достал из багажника два скафандра и распорядился, чтобы Лонская следовала его примеру. Он деловито и без экивоков

сбросил туфли, снял брюки и стал надевать лётный костюм. Натягивая комбинезон, Юрий одновременно подробно инструктировал девушку о функциональном предназначении отдельных его деталей и о правильном поведении в воздухе при нештатных ситуациях.

– И зачем мы это делаем? – не без иронии осведомилась Диана. – В войнушку играть будем?

– Не исключено, – вполне серьёзно сказал Юрий. – Въезжать в Москву – самоубийственно. Нас сцапают на первом же посту. Придётся рискнуть. Полетим, нарушая все коридоры.

– А как, по-вашему, я влезу в этом? – указала студентка на платье, туфельки и сумочку.

– Снимайте и укладывайте в багажник, – без тени шутливости отвечал ей инструктор. – Если вдруг придётся маневрировать на высоте, то любой незакреплённый в салоне предмет автоматически превратится в снаряд.

– Хм, стриптиз по-культяпкински, – хмыкнула красотка.

И она, умудряясь даже в болиде оставаться элегантной, ловко освободилась от всего лишнего. Рокотов, застёгивая комбинезон и, вроде бы, погружённый в раздумья о выборе маршрута, тем не менее, не мог не отвлечься и не залюбоваться её загорелой и стройной фигурой.

– Ну, и как я вам? – кокетливо наклонилась к нему Лонская, демонстрируя упругие груди, едва прикрытые чашечками лифчика.

– Хороша! – со сдержанной искренностью оценил прелести

пассажирки пилот.

– Так может быть и это – к чёрту? – провоцирующее проверяя его, приспустила правую чашечку Диана, зовуще обнажая пунцовый сосок груди.

– Зачем же к чёрту? «Этому» мы найдём более достойное применение, – с деланной практичностью остановил её Юрий. – И чуть попозже – когда вы тоже состаритесь до уровня «бесперс-пек-тивняка».