Разберемся! Главное о новом в кино, театре и литературе

Наша семья — хорошая, правильная, дружная, нет распада и грязи, безумие окружает её психованными волнами, но не в силах прорвать ограждение. Безумия много и в прошлом, и в настоящем, ведь наши герои (как и автор романа) — из тех, по чьей юности грубо и зримо шарахнули девяностые годы. Они выжили, но их мироощущение похоже на состояние выживших после кораблекрушения. Но герои «Адвента», как все нормальные люди, стараются зла на время не держать и даже «коллекционируют смех», припоминая, когда кто из встреченных на жизненном пути особо оригинально смеялся. Они доверчивы к миру, охотно откликаются на вызовы и просьбы — вот попросил управляющий дома помочь скидывать снег с крыши, и Костя-математик без разговоров берёт лопату. Аня — активистка. «Она скупала обаятельные кособокие чашки артели “Особые ребята”. Сидела наблюдателем на выборах (шесть утра, пирожки съедены, лампы помаргивают, рябит в глазах от мундепов-однофамильцев). Прилежно ставила дизлайки наиболее глупым властным инициативам. Продвигала светофор на перекрёстке их улицы с проспектом. Посадили на их улице двадцать пять липок; спустя три года не осталось ни одной: двадцать не прижилось, пять поломали жители. Свободой пока не пахло, радости тоже не прибавлялось. Но хотя бы возникало предчувствие…» В общем, родные знакомые лица возникают в «Адвенте» — Петербург волонтёров, Петербург активистов, собирающих подписи, честный, гордый, трогательный, инфантильный, бедный. Так Иисус не к фарисеям и менялам приходил, он с рыбаками и нищими сидел. Да разве один Петербург! Таких семей по всей России сотни тысяч. И отрадно, что у них ещё хватает сил тянуть лямку обыденности, не спиваться, не распадаться, а смиренно, что называется, «брать свою лопату». Идти вершить «работу жить», как поёт Костя Кинчев.

И девочке Стеше, дочери наших героев, повезло. Да, родители у неё чудаковатые, безалаберные, непрактичные, на Мальдивы её не повезут (они из города-то, с его слякотью и туманом, редко выбираются). Но она вырастет в любви и понимании, ей расскажут все правильные сказки, она услышит лучшую на свете музыку. Уж одно то, как долго и тщательно папа Костя и мама Аня выбирают своей дочке подарок, говорит о маленьком и скромном, но — семейном счастье. Которое, наверное, главное счастье на свете.

Лирический сумбур «Адвента» с его хроническими отступлениями, вставными новеллами и периодически взбудораживающим текст верлибром, конечно, кому-то может, как говорится, «не зайти». Я подпала под его обаяние. В «Адвенте» выражено мироощущение иных, уже несоветских людей, ещё молодых, довольно грустных, немного усталых, но открытых миру и желающих вовсе не революционных гроз, переделов собственности и прочих мутных разборок.

Они хотят для себя и своих детей честной и чистой жизни. Они скромны в потребностях, не нужны (даже чужды и смешны) им роскошные палаты и прочая дурная обжираловка безумного потребления. Их, этих доверчивых героев, ужасно легко обмануть…

У них, можно сказать, вечный «адвент» — ожидание света, который вдруг хлынет (пусть из этих сумрачных, недовольных петербургских небес!) и преобразит жестокую, грубую, неправедную жизнь. «Костя смотрел на всё происходящее, но не из себя, а из той синевы, которая теперь установилась в нём вместо прежней тоски и ужаса», — пишет Букша в конце романа.

Кстати сказать, Ксения Букша сама его иллюстрировала (графика). Разумеется, «в наивном стиле». Как ребёнок нарисовал.

Так ведь сказал же Он, «если не обратитесь и не будете как дети, не войдёте в Царство Небесное».

Пелевин и Татьяна

Плод сознания Виктора Пелевина под названием «Тайные виды на гору Фудзи» (2018), разумеется, похож на все его предыдущие произведения. Но имеет в своём составе и нечто прежде небывалое. Героиней романа автор сделал тётку сорока лет. То есть покусился на территорию женских романов. Раньше тёток в оптике Пелевина не было. Что случилось?

По маркетингу оно и правильно: молодёжь всё равно ничего не читает, а тётки читают, и им интересно про своё, про тёткино. Но гордый Пелевин всегда игнорировал маркетинг и вообще всяческую моду — он же её сам и создавал. Видимо, автора всё-таки увлёк творческий момент — вовлечь в свои интеллектуальные эксперименты новых фигурантов. Так в романе появилась бывшая красавица Татьяна, теперь как подержанное тело выкинутая за борт патриархального общества.