Разбежались линии руки

А то, что где-то там живут получше,

Так это нам не надо ни хрена.

Запойная

Всю неделю я деньги свои пропивал.

Я гудел, я тащился и кайфовал

И с дивана сползал, а обратно не мог

И гулял по квартире на всём кроме ног.

Бился всем обо всё, остальным об себя.

Сколько, гадство, в квартире предметов!

Что на всё натыкался, так это судьба

И дурная зараза при этом.

До двери доползу да замок погрызу,

Перекрыли мне доступ до воли.

И водяру как курице корм привезут

По часам, что обидно до боли.

Ох, не лезет, зараза. Не лезет, не прёт.

Весь навыверт, как в стирке рубаха.

А рука, хоть танцует, но всё же берёт

Провонявшую водкой рюмаху.

Что там завтра? Какой уже стукнул денёк?

И денёк вообще, не иначе?

Для чего ж я, зараза, заначку берёг,

Если сам позабыл, где заначил?

Утро пахнешь одним — сигаретной трухой

И носками, не снятыми к ночи.

Да не первую ночь, вот и запах плохой

И носки не причём, между прочим.

Этот запах поганый идёт из души

И плюёшь, задыхаясь, а дышишь.

Вот попробуй, кто хошь, мою жизнь опиши.

Вот те хрен, вот те два, — не опишешь.

О любви

О любви опять на ветке птичка верещит,

А окном резвятся девки, душу теребя.

Эх, успеть бы до субботы выдавить прыщи,

Чтоб красивым появиться в доме у тебя.

Третий день дурное сердце рвётся от тоски…

Говорят, любовь бывает в жизни только раз.

Эх, успеть бы до субботы выстирать носки,

Потому что разуваться принято у вас.

Эх, любовь моя шальная — дым да суета!

За тебя готов я днём и ночью воевать.

Удалить бы мне к субботе запах изо рта,

Чтобы мог тебя спокойно я поцеловать.

Всё равно ж пойдём по жизни рядом мы с тобой.

Пусть любовь оберегает нас всегда в пути!

Только б кончился к субботе у меня запой,

Потому что очень трудно пьяному идти.

Мне любовь моя поможет всё преодолеть.

Только вспомню про тебя я, враз бросает в дрожь.

Перестать бы мне к субботе сильно так потеть,

И приличней жениха ты сроду не найдёшь!

Влюблённый импотент

Месть! Страшная месть!

Основания есть, есть у меня.

Жисть! Хошь ты в ямку ложись,

Хошь верёвкой вяжись,

Жисть у меня…

Она загуляла, запила,

Про меня позабыла

Совсем…

И всем, детям даже

Грозит, что расскажет, что я импотент.

А я без неё, как без хлеба,

Без неё, как без неба,

На земле журавель…

Теперь отомстить мне всем там бы,

Всем, кто не импотенты.

Только чем отомщу я теперь?

Всё естественно

Всё естественно в природе,

Не в ней места чудесам.

Растворился я в народе,

Где я есть, не знаю сам.

То ли в очереди сгинул,

То ль в больнице жертвой пал,

То ли больше нормы принял,

Прикорнул и всё проспал.

Вон товарищ млеет в кресле,

Слово ценное жуя.

Как бы клёво было б если

Тем товарищем был я.

Я бы тоже постарался

Нагулять и рост, и вес.

И тогда б не потерялся,

Не пропал и не исчез.

Почему ж я не начальник,

Не таксист, не продавец,

Не посол черезвычайный,

Не гаишник, наконец?

И с кого мне стричь купоны,

Если все стригут с меня?

И хорошие законы

От Закона их хранят.

А всё чего-то происходит

На земле да на воде.

Я пока не помер, вроде,

Только нет меня в природе,

Нет вообще меня нигде.

Он не танцует

Чего же, говорит, ты не танцуешь,

Чего же ты песен не поёшь, не воешь?

Чего же, говорит, ты любишь

Чего же, говорит, ты хочешь?

Какую же тебе подругу,

Кого позвать на завтра в гости?

Какую хочешь слушать ругань,

И чьи ломать по пьяне кости?

И, может, говорит, на праздник

Ты не найдёшь себе получше.

Скажи: меня забудешь разве?

Всё, что захочешь, ты получишь.

И, может, говорит, ты сможешь

Меня любить не только в этот вечер?

И, может, говорит, я тоже

И, очень вероятно, вечно.

А я сижу, как прежде, не танцую.

И песни застревают в глотке.

Я вовсе не хочу другую –

Мне просто очень мало водки!

И где-то тихо шепчет разум:

Уйти пора, уйти туда, где лучше.

И я уйду. Но я уйду не сразу.

На всякий случай, на всякий случай…

Слышь, мать!

Обещал тебе не врать, мать?

Вот клялся я тебе не врать, мать?

И сегодняшнего дня, мать,

Я не помню, как меня звать.

Я последняя свинья, мать,

Рожа наглая моя, мать.

Вот ложусь опять в кровать, мать,

Но ведь вряд ли я смогу спать.

А потому что на душе-то клин:

Да что ж я, мать, тебе всё вру, блин!

Ведь по правде-то сказать, мать,

Ну, не хочу тебе совсем врать.

Ну, и ты ж меня пойми, мать,

Если всё тебе, как есть, сдать,

Так ты же первая сама, мать,

Не поверишь мне опять, твою мать!

А как снова я совру, мать,

Что ж опять мне от тебя ждать?

Кто ж я буду для тебя, мать,

Если я не прекращу врать?

И вот лежу, а на душе-то клин…

Да что ж я, мать, тебе всё вру, блин?!

Да чем так жить, мать, удавлюсь к утру!

Испугалась? Ладно, спи. Вру.

Революционная

Лейтесь песней три аккорда!

Я звучу сегодня гордо!

Был вчера второго сорта, а проснулся первачом.

Век свободы не видали. Слава богу, волю дали

И послали к светлой дали с обновлённым кумачом.

Как в семнадцатом году,

Шаг печатая иду,

Повторяя на ходу резолюцию,

Что назрел момент:

Через семьдесят лет

Надо делать опять революцию.

Потому что нам опять

Больше нечего терять,

Даже собственных цепей не имеется.

И как в прошлый раз

На сознательность масс

Государство родное надеется.

Мы не винтики в машине,

Будет так, как мы решили.

Старый мир до основанья раздолбать нам не впервой.