Разбитая наковальня

Хиду не спешил отвечать, а лишь ногу деревянную на место поставил, встал со скамьи и захромал к горну. Из кармана бросил он на угли щепотку чего-то, что могло напомнить Игне костную муку. Пламя едва затухло, а после разгорелось светом чужим: всеми красками переливались его языки, сияли, как драгоценные камни. Достал мастер из-под груды пластин и лезвий прутик металлический, кинул посредь огня и удалился к шкафу. «Не фокусом же удивить меня хочет?» – спросила у себя мастерица. Хиду захлопал дверцами и выдвижными ящиками в поисках невесть чего.

– Не спеши отправляться к Высоким Домам, Игна, – произнёс Хиду. – Там тебя некому будет учить. Позор висит над золотыми крышами, две сотни лет одиннадцать семей боятся гнева своих предков… Что ты знаешь о металле искр? – резко его тон стал живее.

– О Драконьей Гибели говоришь?

– Какое мерзкое вы дали ему название! – с отвращением бросил Хиду. – Не металл драконов убил, а проклятые боги, что его наслали. Помни об этом, пока находишься здесь, и зови этот металл «железом духа».

– Хорошо.

– Ты не ответила на мой вопрос, – напомнил кузнец.

– Железо духа используют, чтобы магию испускать. Свою волю диктовать языком междумировым. Это всё, что я знаю: магия мне чужда и не ясна.

– Но даже ты, колдунство не использующая, можешь провести чувство чрез такое железо. Попробуй.

Протянул мастер металлический шарик. Одного его отблеска хватило, чтоб признать в нём колдуново железо. Взвесила девушка сферу в руке, поглядела на неё со всех гладких сторон и попробовала направить вовнутрь что-то простое, понятное. Тоска по дому, вырвавшись с её пальцев, заискрилась по шарику, будто искала себе дорогу, а затем укусила Игну за палец, с болью растворившись в её теле.

– Коль знала бы ты наречие демоново, прозванное «словами зла» не просто так, то смогла бы приказать этому чувству воспламениться иль обратиться в ядовитую желчь. Тот, кто принёс вам, жителям Севера, знание о магии, – настоящий подонок… Но истинная сила заклинания не в словах гадких лежит, а в той самой стихии, что идёт от твоей души. Понимаешь?

– Едва ли, – честно призналась Игна.

– Гинн последовал племенным обычаям старых народов. Те ещё тысячи лет назад знали, какой силой обладает истинный владыка этого и всяких иных миров – человек.

Кузнец вернул себе сферу. Он сжал её меж пальцев, пустил по ней что-то глубокое, личное, будь то горечь утраты, затаённая обида иль полузабытое счастье.

– Север извратил понятие той силы, коей владеет человечество. Намешал в ней такой дряни, что извращает и разум, и душу. Узри, Игна, что есть сила человека!

Сжав в кулаке сферу, второй рукой он схватился за раскалённый прут, даже бровью не поведя. Металл сиял, как золото закатного неба, и вовсе не знал никаких пределов. «Прут тоже из колдунова железа, но он смог раскалить его!» – поняла Игна по чудному свету металла. Мастер занёс кулак над заготовкой…

И вдарил по ней с такой скоростью, с такой частотой, что вскоре прут стал обращаться в полосу. Свет молний тянулся по мышцам под кожей, сковывал костяшки пальцев, что с каждым ударом будто вбирали в себя тепло колдунова железа. «Ему не должно хватить веса, силы…» – думала Игна, неспособная даже моргнуть в присутствии столь чудесной техники. Прошёлся мастер по пруту от края до края, сотрясая наковальню свою, а после металлический лист получившийся в воду опустил и там держал, покуда не ушла температура.

– Теперь его возьми! Сломать попробуй! – велел Хиду.

Но полоса в могучих руках Игны лишь чуть гнулась, как велено добротному мечу. «Совсем не то, что знахаря гвоздь!» – девушку осенило. Её глаза вздрогнули слезами искреннего восторга. Не знала дочь Регола, что в руке обычной могло уместиться столько скорости и мощи!

– Так на самом деле куётся колдуново железо, Игна Стук! Так ковал Гинн, так ковали мои предки, так кую я! И так будешь ковать и ты, дылда из-за пустыни!

– Да! Да! Да! – счастливо она закричала. – Вот это сила! Вот оно – великое знание!

– Но сначала… – он снова поморщился. – Иди умойся.

ИГНА: часть вторая

– Дылда! – рявкнул мастер своей ученице. – Ещё жару добавь!

– Не командуй! – ответила Игна, руками вцепившись в меха. – Но жару всё равно добавлю!

Работали кузнецы Севера и Востока, в фартуках тяжёлых и толстых, в масках, углём особым набитым, с сыродутной печью, бурлящей внутри металлами вместе с грязью и песком. Не впервой Игна за годы прошедшие бралась за такую работу, но каждый раз в ней пробуждалось невероятное рвение, как будто всё было в новинку. Громоздкостью своей, как гроб для великана, вмещать в себе печь должна металла столько, что хватило бы на армию. Но земля близ границы с пустыней была скупа своими недрами и железа давала с большой неохотой. Копали и били рабочие твердь имперскую, чтоб оставался у деревень металл, в коем необходимость всегда оставалась.