Разбитое сердце Матильды Кшесинской

Если бы она могла заглянуть в будущее, она увидела бы, что Сергей сдержит слово. Он усыновит чужого сына, искренне считая его своим, он будет терпеть жизнь втроем, деля свою невенчанную жену с собственным юным племянником… Его любовь, его самопожертвование и – вот именно, Маля подобрала очень точное слово! – его самоуничижение не раз будут изумлять и трогать ее. Но она, сначала упрекая себя за жестокость, а потом привыкнув, будет бесстыдно пользоваться его любовью, равнодушно играть с его сердцем, будет унижать Сергея, издеваться над ним… делая его бесконечно несчастным и бесконечно счастливым одновременно. И она всегда любила его – как умела.

Маля стояла, бессильно опустив руки. Уйти – и навсегда проститься с мечтой о Ники и о том, что это значило, принадлежать Ники? Нет, это было свыше ее сил. Сергей оказался невероятно проницателен. Ее любовь к Ники наполовину зиждилась на тщеславии, но что делать, если Маля просто не умела любить иначе?!

Значит, нужно покориться. Но нет! Это слишком унизительно! Этот человек любит ее, любит страстно – и ради этих любви и страсти она не станет строить из себя жертву и изображать весталку, которую насилует ворвавшийся в храм разбойник.

Она повернулась к Сергею, и в ее сверкнувших глазах князь прочел, что эта маленькая женщина готова не покориться судьбе, а взять ее в свои руки.

Он бросился к Мале, толкнул на кушетку, потащил вверх ворох юбок и, едва нашарив заветную прорезь в шагу ее панталон и коснувшись ее ароматного тела, утолил свою изнурительную страсть так мгновенно, что не успел исполнить приказа Ники.

Маля приподнялась, недоумевающая, растерянная. Она была неопытна, но не глуха, а потому наслышана, что потеря девственности сопровождается болью и кровью. Но она не ощутила ни того, ни другого. Неужели это все? Нежели она, наконец, стала женщиной, не испытав при этом даже намека на наслаждение?

–  Все еще впереди, – ласково сказал Сергей, заглядывая в ее ошеломленные глаза и целуя их по очереди. – Сейчас мы начнем сначала… Только прежде я сниму с тебя все это.

И, склонившись к ногам Мали, он снял с ее ноги крохотную туфельку и приник губами к пальчикам.

Но это было все, что он успел с нее снять. В следующий миг Маля уже вновь лежала, но не на кушетке, а прямо на ковре, придавленная своими смятыми юбками, и сейчас было все – и кровь, и боль, и наслаждение. А Сергей, ошалев от страсти, вознаграждал себя за долгие месяцы искуса и заодно прилежно исполнял приказ наследника престола.

* * *

Наутро русская эскадра покинула Нагасаки и спустя два дня прибыла в порт Кобэ. Здесь с инкогнито Ники было покончено, его визит принял положенный статус.

Цесаревича принимал Симадзу Тадаёси, бывший князь Сацума, и приветствовали сто семьдесят престарелых самураев в полном боевом облачении. Они исполняли традиционные самурайские танцы, сам Тадаёси продемонстрировал искусство верховой стрельбы из лука. К седлу одного всадника был привязан волочившийся по земле набитый соломой мешок. Мчавшийся вслед за ним Симадзу Тадаёси на полном скаку должен был поразить мешок. Цесаревич очень растрогал князя, выпив за его здоровье, по японскому обычаю, чашечку саке. На память о визите наследнику были подарены несколько ваз из знаменитого сацумского фарфора.

В тот же день Ники с сопровождающими лицами вполне официально направился в Киото, где его ждали в отеле «Токива».

Весь номер Ники был устлан необычайно красивыми циновками, ни намека на унылую белизну! Рисунки циновок можно было разглядывать часами, однако времени для этого не было – официальные мероприятия следовали одно за другим.

В этот же день у гостиницы собралась толпа японцев. Выражение лиц собравшихся было самое угрожающее, да и тон выкриков не оставлял сомнений в том, что собравшиеся настроены враждебно.

–  Чего они возмущаются? – спросил Джорджи переводчика.

Тот осторожно улыбнулся:

–  Это простонародье пытается понять, зачем его высочество посетил Страну восходящего солнца.

–  Ну-ну, – заинтересовался Джорджи, – и зачем, по их мнению, он ее посетил?

–  Они высказывают разные, самые несуразные мнения, – уклончиво проговорил переводчик. – Больше всего их настораживает, что его высочество прибыл на таких мощных кораблях и их так много в составе эскадры. А может, вместе с русским цесаревичем из России прибыл со своим войском самурай Сайго Такамори, которого ненавидит и боится наш император?