Разбитое стекло

Я никогда не переставала ждать его. Я как ребенок радовалась редким электронным письмам, хотя и понимала, что связь между нами прервана. Я перестала избегать мужчин, которые обращали на меня внимание, но выходить замуж не торопилась: Андреас больше не женился, значит, и я должна быть свободна. В какой-то особенно долгий период его отсутствия (только потом я узнала, что Андреас тогда сидел в тюрьме) я настолько отчаялась, что нарушила собственный запрет. Мой муж оказался хорошим человеком. Воспитанным, умным, с ним было интересно. Он любил меня и не требовал от меня многого, и за те несколько лет, что мы прожили вместе, я почти успокоилась. Если я и не была счастлива, то, по крайней мере, жила в относительной гармонии с собой и с окружающим миром. Когда Альфред Вениаминович умер, мне стало совсем одиноко. Я просила Андреаса приехать, поддержать меня, но он ответил, что пока не может, хотя и обещал, что очень скоро приедет надолго.

Летом я, как и раньше, ездила на Корфу, отдыхала в доме отца, навещала Ауранию, которая стала совсем старой. Я привозила ей деньги, потому что больше некому было о ней позаботиться. Она уже совсем плохо видела, но продолжала колдовать над своими травами. В свой последний приезд я застала отца сильно сдавшим и подумала о том, чтобы вернуться домой окончательно. С Андреасом мне было бы все равно где именно жить. А без него – что за нужда мучиться в сырой, хмурой и, по сути, чужой для меня стране? На Корфу я тоже не находила счастья, но там было хотя бы теплое море и бездонное греческое небо, а это уже немало. Я решила, что улажу свои имущественные вопросы в России и вернусь домой навсегда. А через месяц меня настигло известие о смерти папы, и мое решение оформилось окончательно. Андреас, оценив имущество, оставшееся после смерти отца, только вздохнул. Он не рассказал мне никаких подробностей о своей нынешней жизни, лишь мельком упомянув о том, что загорелся каким-то новым проектом и ему очень нужны деньги. Я прямо спросила его, не хочет ли он вернуться в Грецию, и он ответил мне так:

– Жить можно где угодно, и Греция ничем не хуже других стран. И честно сказать, я уже достаточно намотался и успел порядком устать. Но мне нужна твердая почва под ногами. Я не могу больше жить одним только сегодняшним днем.

Было ли это правдой? Или деньги ему понадобились для погашения очередных долгов? И для того, чтобы ввязаться в очередное рискованное дело? Я не хотела думать о плохом, его слова меня обнадежили, и я стала улаживать свои немногочисленные и не слишком серьезные имущественные вопросы. В этот самый момент мои планы совершенно случайно нарушила Марина, бывшая сотрудница моего покойного мужа, женщина, которая была мне и доверенным человеком, и подругой, и помощницей, и советчицей. Я пригласила ее пообедать, поскольку мы – по российской традиции отмечать любую мелочь – должны были выпить по рюмочке за ее новое трудоустройство. Она работала на новом месте уже больше месяца, а у нас все не находилось времени спокойно поговорить и выпить вина. Я шиканула – купила свежего сибаса, поджарила его с корочкой, запекла баклажаны, которые в российских магазинах не в сезон безумно дороги, а Марина обещала принести две бутылки белого полусухого вина. Мы устроились у меня в кухне, с удовольствием выпили и поели, и моя наперстница (тоже до конца не понятое мною, хотя и хорошее слово) рассказала мне о том, что устроилась в престижное место – развлекательный центр «Апекс». Попасть туда неимоверно трудно, поскольку там достаточно высокие зарплаты, но Марине кто-то помог, и теперь она находилась на седьмом небе от счастья. Я искренне жалела эту женщину, которая так же, как и я, «тянула лямку». Как я понимала это выражение – жила одинокой, скучной жизнью без мужа и материального достатка. Моя работа преподавателем в Центре иностранных языков была, по российским меркам, вполне приличной, и платили мне там неплохо. Но опять же по российским меркам. По большому счету на эту зарплату я могла только оплачивать коммунальные счета, хорошо питаться и удовлетворять свои самые скромные потребности. Одежду я покупала в Греции благодаря тому, что отец охотно помогал мне, когда я приезжала. И еще я не тратила деньги на отдых, каждый год могла ездить на море, как к себе домой, а Марина была лишена такой радости. Но самое ужасное, что ее дочь втянулась в какую-то наркоманскую компанию и с ускорением катилась вниз. Я знаю секрет настойки, помогающей от наркотической зависимости, если дело еще не зашло слишком далеко, и Марина вначале окрылилась, обрадовалась такой неожиданной помощи. Но все обернулось плохо, мы не успели помочь ее глупой дочке Маше, потому что на ту надели наручники и поместили в камеру за сбыт.