Разбойничьи Острова

Наэв сделал еще пару шагов прочь, прежде, чем земля властно потянула к себе. Погружаясь в воду, почувствовал, наконец, как устали руки, как хороша прохладная вода. Понимал, что захлебывается, и было все равно. Смешно разве что — захлебнуться в воде по колено, в десяти шагах от берега. Регинец, захлебываясь рядом, не добил его. Потом регинца кто-то вытащил — Наэв смутно слышал шелест голосов и воды. Этот второй Наэва тоже не добил. Должно быть, тот преданный воин нашел в себе силы встать. Без руки и с оглушенным господином ему было не разбойника.

На тэру между тем с тыла налетел небольшой отряд, который Герцог сберег для этого часа. Удар с тыла стал последней каплей. Силы островитян были на исходе, теперь не осталось и надежды, их окружили и добивали. Им было нечего терять, и много еще ландцев заплатили жизнями за конец разбойничьего логова. Жрица Хона первая решилась скоротать время. Рассмеялась и пронзила себя мечом. Остатки тэру тут же последовали за ней, словно услышав приказ. Между Марой и лапами Герцога они даже не выбирали. Теор очнулся как раз вовремя, что б увидеть конец разгрома. Он был на утесе, будто кто-то позаботился, чтоб ему было хорошо видно. Лучники связали его, но в сумятице боя мало за ним следили. Мог бы и сбежать.

— Их не должно быть здесь! — кричал Теор незнамо кому. — Корабли должны были уйти!

Ландцы, если и слушали, не поняли причитаний на языке Островов. Тот, кто привык видеть себя лучшим, не пытался освободиться. Даже не думал об этом. Корабли-близнецы полыхали дружным заревом, Рогатую Бухту заполнили мертвые тела, которые тут и останутся, и, наверное, дадут этому месту название Бухта Скелетов. Теор смотрел с утеса и плакал, как ребенок.

Наэв цеплялся за шелково-нежный песок мелководья и жадно хватал ртом воздух. Выполз и даже кровью пока не истек — ложный камень Инве, видно, все же его хранил. Он не разобрался еще, застряла стрела в животе или в ребрах, смутно понимал, что и то, и другое скорее всего смерть. Так же смутно чувствовал боль при каждом движении. Но выполз, потому что помнил, что так надо. Стебли жесткой прибрежной травы скрыли его наполовину. Как и многие на Островах, Наэв о Герцоге привык думать как об упыре с длинными когтями, что лично разрывает пленников на куски. В полу-сознании он, как наяву, слышал истории о стальных шипах и бичах, которыми они пугали друг друга в детстве. На Острове Леса, когда они четверо шептались ночами, Наэв все надеялся, что Ана в ужасе прижмется к нему. И боялся, что она прижмется к другому. Но она слушала, не бледнея. Он впился зубами в песок, хватая реальность так же судорожно, как воздух, — только не засыпать! Регинцы обходили берег в поисках живых и троих уже нашли. Алтив, Алэд и Фалмар — следует благодарить судьбу, что регинцам не достались женщины. Наэв знал, что пленников потащат в замок, где расправятся празднично и жестоко. Знал, что скоро найдут и его. Инве уберег ему с тем издевательским смехом богов, что преследовал Наэва всю жизнь, — дал выжить и стать пленником.

Герцог оказался высоким и седовласым, прямым и величественным, несмотря на годы. Он лично возглавил отряд, что ударил в тыл и решил исход боя. Наэв вроде даже ощутил к нему уважение. Пленникам, которых бросили к его ногам, Герцог ничего не сказал, даже насмешки. Эти смертельно опасные для Ланда паразиты были почти мертвы, а, значит, не интересовали его больше. Очень давно разбойники чуть не оставили Ланд без господина, и Наэв почему-то ждал увидеть на его лице страшный шрам от той раны. Ничего подобного не было. Рядом со стариком островитянин узнал воина, которого одолел с таким трудом. Теперь без шлема рассмотрел его лучше. Да, совсем юный, года на три моложе Наэва. Он сидел на песке, выглядел, будто сейчас упадет, а посреди светлых волосах кровь запеклась кусками. Кольчугу с него тоже сняли в поисках ран на теле. Под кольчугой оказалась алая и наверняка дорогая туника. "Сын Герцога!" — догадался Наэв, заметив сходство. По летам мог бы быть и внуком. Оба белокурые, у обоих черты лица резкие, тонкие, этакие ястребиные. Среди регинцев мало сохранилось таких лиц, чуждых югу, как их далекие северные предки. Наследник Ланда сокрушенно кивал и похоже выслушивал от отца упреки. А Наэв признал, что сражался парень отлично, и победить такого воина — большая честь. "Вот старик мне и воздаст. За его разбитую голову, наверное, новую казнь изобретет".

Люди Герцога притащили еще одного пленника и спросили, что делать с ним.

Разумеется, Наэв его узнал.

А ведь еще мгновение назад казалось, что хуже быть не может…

Отныне бывший побратим Теора знал, что они не просто попались регинцам. Что это его, Наэва, Господин Морской наказывает с жестокостью, которая Герцогу и не снилась.

Сын Тины все еще что-то шептал сам себе и не сопротивлялся. Попытался наклониться к телу Милитара — его грубо толкнули вперед.

— Что ж, — сказал Герцог. — Ты нас не обманул.

Алтив первым произнес слово "предатель". Теор замер и словно резко проснулся. Что-то очень страшное вспыхнуло в его пустом взгляде.

— Что?