Разбойничьи Острова

Теор вдруг обнаружил ее подарок — до сих пор носил на шее, не замечая. “Пока носишь мой амулет, не утонешь в Море, не заболеешь, из любой битвы выйдешь цел,” — сказала Ана когда-то. С отчаянным хохотом сорвал он и бросил мешочек в воду:

— Если вправду твоя Лента спасла меня, как бы не пожалеть тебе об этом, Ана!

Лодка

Стоя на берегу, Дельфина думала о своем близнеце. Как случилось, что в этот страшный час они не вместе? Она представляла служанку Мары, лихорадку — деву-лучницу, что выходит из своих лесов, приближается, никого не боясь, медленно, неотвратимо, натягивает лук. Храбрейшие воины побежали бы прочь, если б могли ее видеть. За спиной она услышала шаги, обернулась — вся команда стояла позади. На миг у Дельфины мелькнула страшная мысль. Но нет, если б Наэв умер, ей об этом тихо сообщил бы кто-то один.

— Дельфина, дочь Цианы и Аквина, мы долго совещались. Мы пришли сказать, что верим тебе и просим — распоряжайся.

Она поняла, почему просят ее, а не кого-нибудь старше и опытней. Тэру уверены, что боги ими недовольны, хотят умилостивить Алтимара, выбирая одну из его жен. “Почему же не Тину?” Ах да, Тина наотрез отказалась от такой чести — и вот стояла между другими, охотно увенчивая этим бременем Дельфину. Предполагалось, что у женщины есть выбор, но сама она так не считала — если ей есть что отдать Островам, она сделает это. Если ее поступки угодны богам, они дадут ей решимость и мудрость предводителя, если же нет — все равно она сделает, что может.

Дельфина, не раздумывая, поклонилась тэру в знак согласия, и от Ириса первого услышала:

— Выбранный Главарь, что будем делать?

Главарь “Плясуньи”! Она, не помышлявшая о власти. Умеющая подчиняться, а не приказывать.

— То, что сказал Наэв, — ответила Дельфина. — Пойдем в Лусинию.

— А потом?

Ей самой хотелось кому-нибудь задать этот вопрос. Рисковать одним человеком, а не всеми — это было единственное, что разбойница точно знала. Она подняла голову, указала на совершенные ясные небеса:

— Видите? Собирается буря.

Настало утро. Наэву легче не стало.

Монастырь Святой Аны отстраивался вновь и, еще не построенный, стал центром жизни для деревень на многие мили вокруг. Сюда стекались мастера, надеясь обрести работу на годы, а то и на всю жизнь. Здесь по праздникам устраивали шумные ярмарки — убогими они показались бы лишь тому, кто видел Меркат. Сюда везли лес, камень и благородные металлы для украшения, сюда пригоняли скот и доставляли припасы, чтобы прокормить толпу людей. Даже в неурожайный год не жалели сил и средств для будущего монастыря — пусть Господь смилостивится, видя усердие людей в святом деле. У причала стояли неуклюжие баржи, а их капитаны благодарили святых за удачное плавание. В открытом Море разбойничий корабль, не устав, догнал бы любую из этих посудин. Регинские суда благоразумно держались берега, шли строго друг за другом, и на борту каждого хватало воинов для охраны.

Толпа не обращала внимания на двух молчаливых странников и мальчика, что прислушивались и присматривались ко всему вокруг, особенно к баржам. Трое вернулись к своему Главарю с неутешительным докладом. Штурмовать гавань — нечего и думать, а по пути суда держаться вместе. “Плясунья” справилась бы с одной баржой, но не с целым караваном.

На небе начинали собираться облака, а не берегу — шумные чайки, приметы близкого шторма. Дельфина тихо поблагодарила соглядатаев, прошептала: “…так даже лучше”. Обернулась к Наэву — он смотрел бессмысленным взглядом и слабо вздрагивал. Не легче уже которые сутки. После бессонных ночей Дельфина плохо соображала. Она успела увидеть, кажется, все, на что способна лучница с реки Фло. То, о чем не предупреждали Мудрые. Когда жар не спадает сутками — и это посреди дневного пекла, от которого и здоровые еле живы. Когда озноб трясет так, что едва не крошатся зубы. Когда все не так, как рассказывала Медуза, передышки между приступами нет. Ивовый отвар был бесполезен, полынь не отпугивала демоницу, заклинания и заговоры растворялись в воздухе. Боги не слышали ее молитв, и Наэв не слышал, когда она говорила с ним, звала, напоминала про дочку. Ана обнимала ее бестелесными руками и жалела: “Я рядом, сестренка, и всегда буду. Но мертвые не могут помочь живым”. Прошлой ночью Дельфина сдалась. Чего только не было в ту ночь кромешной агонии, самую тяжелую из всех. Сломалась Дельфина, когда Наэв вдруг рванулся встать. С невесть откуда взявшейся силой оттолкнул ее и Меду, фанатично уверенный, что кого-то перед собой видит. Выглядело это страшно. Потом все резко кончилось, будто его перестали тянуть за невидимую нить. Он повалился назад, глаза закатились, начались конвульсии. Еще мгновение — обмяк и затих, перестал даже бредить. А Дельфина не сделала ничего. Окаменела рядом, уверенная, что он умирает. Вместо нее до его губ дотронулась Меда — Наэв дышал. Дельфина минуты на две дышать перестала. Признала, что борется с самой Нерой-Пряхой. Она не сильнее неизбежного. Именно тогда островитянка все решила про Лусинию.