Разбойник Кадрус

Прибежал с метлой привратник, но при виде веревочной лестницы, свисавшей с балкона молодых девушек, он уронил метлу. Как! Ему поручено караулить, а он не исполнил своей обязанности! Воры забрались в замок ночью. Его все поднимут на смех. Может быть, барон Гильбоа прогонит его. Голова и поумнее головы честного привратника могла бы вскружиться. Он дрожал и не находил сил спросить совета у своей почтенной супруги, без воли которой он никогда не решался ни на что. Это было свыше его сил. Он бросился в комнату барышень. Так же как и горничная, он увидал Жанну и Марию, все еще лежащими на ковре. Он так дрожал, что не мог помочь горничной развязать молодых девушек. Если послушать храброго цербера, то до обеих жертв дотрагиваться было нельзя. По его мнению, никто не имел на это права. Это должна была сделать полиция. Но вместо рук он помог громким голосом, которым одарила его природа, и закричал во всю силу своих легких:

– Помогите! Убивают! Пожар!

Скоро дом стал походить на улей, потерявший свою царицу. Прислуга сбежалась со всех сторон. Все кричали без толку, женщины плакали, мужчины ругались.

Наконец приход Шардона прекратил этот всеобщий шум. Управитель замка, ожидавший эту суматоху, приготовился разыграть роль горестного изумления. Ему это удалось без труда. При виде связанных молодых девушек, при виде спокойствия, с каким его приняли Жанна и Мария, говорившие, что они только испугались, а вреда никакого не было, у Шардона выразилось на лице такое смятение, что обе кузины, чувствовавшие до сих пор инстинктивное отвращение к управителю своего дяди, изобразили, будто видят истинную привязанность на его расстроенном лице.

Шардон же ничего не понимал. Что значило спокойствие Жанны?

Чтобы скрыть свое смущение, он почтительно наклонился и поцеловал руки молодых девушек, дружески протянутые к нему.

Но надо было действовать. Прислуга между тем, пользуясь молчанием управителя, шумела и наконец стала требовать жандармов. Слово «жандармы» всегда имело влияние на Шардона. Он тотчас распустил всех слуг, говоря, что один Гильбоа имеет право распоряжаться.

– Надо ждать его! – прибавил Шардон.

Потом, когда в комнате молодых девушек осталась только одна горничная, Шардон пошел к своему хозяину, который вернулся потихоньку, не примеченный никем по милости суматохи, господствовавшей в доме. Шардон нашел его лежащим на диване. Он был расстроен и смущен.

– Что же это вы? – сказал ему управитель, вернувший себе все свое хладнокровие. – Нельзя терять ни минуты.

– Как? Что такое? – спросил Гильбоа.

– Разве вы не понимаете, что вам надо сейчас бежать к вашим племянницам?

– К моим племянницам! Но разве Жанна вернулась?

– Она в своей комнате.

– Это невозможно! Я был вынужден оставить ее в хижине и вернулся посмотреть, что происходит там. Я нашел нищих убитыми и убежал. Жанна не может быть здесь.

– Она в замке! – повторил Шардон повелительным тоном. – Ее нашли связанной.

– Связанною?

– Да, на ковре в ее комнате, возле кузины.

Гильбоа терялся в предположениях. Управитель продолжал:

– Пока нет никакой нужды выяснять, как вернулась ваша племянница. Главное, отправляйтесь к ней и постарайтесь выпросить у ней прощение, если она вас узнала.

– Но она не могла меня узнать, когда я сам ее не видал.

– Как?

– В то время когда я собирался войти в ту комнату, где она лежала, я вынужден был убежать. Мои сообщники сказали, что слышен шум. Я испугался и спрятался. Потом, боясь, что нищие меня обманули, я вернулся. Жанны не было, а вместо нее лежали два трупа. Когда я бежал сюда, то встретил двух всадников, скакавших опрометью в Фонтенбло. Я тотчас бросился в ров, они проскакали мимо и не видели меня.

– Вы узнали их?

– Нет. Они были закутаны в широкие плащи, а лица закрыты шляпами.

– Впоследствии вы постараетесь разгадать эту загадку, но теперь ступайте к этим девицам.

Шардон помог барону переодеться, и через несколько минут Гильбоа с родительским выражением на лице и со слезами в голосе обнимал Жанну и Марию, говоря им:

– Будьте уверены, бедные дети, что сердце мое живо чувствует смертельный страх, который вы должны были испытать при виде этих злодеев. Но уверены ли вы, что их было только двое?

– Только двое! – ответила Мария. – Проживи я хоть сто лет, а все будут у меня пред глазами отвратительные головы этих чудовищ.

– Итак, вы могли бы их узнать? – спросил Гильбоа с беспокойством, которое могло быть принято за желание узнать истину.

– Я не знаю, – ответила молодая девушка. – Я только помню, что они были такими страшными! Я не думала, что на земле могут существовать такие ужасные чудовища. Только в шайке Кадруса можно найти подобных злодеев.

Облегченный этим ответом, дядя сказал, подняв руки кверху:

– Хвала Господу Богу за ваше освобождение! Вы сказали Шардону, – стал он опять допрашивать молодых девушек, – что они только связали вас и сунули вам в рот кляпы, а ничего не украли?

Вместо ответа Жанна и Мария указали на вещи, лежащие на столе. Барон и Шардон, подслушивавший за дверью, удивились смелости, с какой Жанна лгала. Эта ложь тревожила их.