Раздел имущества

Жеральдин решила, что именно предстоящее получение наследства заставило Виктуар неожиданно почувствовать себя независимой — хотя денег будет и не слишком много, если Жеральдин правильно все понимает. И конечно, недостаточно для того, чтобы жить на них, не имея другого дохода. Она задумалась, как бы объяснить все это непрактичной Виктуар. Если бы только Виктуар было больше похожа на Эми, она непременно бы об этом подумала.

— Я знаю. Эмилю придется нам помогать. Мужчины должны обеспечивать своих детей. Конечно же, должны. Я буду настаивать на всем, все будет правильно. Было тяжело, мама, но я знаю, что я права… — И много еще чего, все в том же духе. Жеральдин была очень раздражена, когда вместо ее обычной покладистой и многотерпеливой дочери увидела такое своевольное и безголовое существо. Как там эта американская поговорка, такая выразительная, но непонятная? Про червяка, что-то там про червоточину.

Звонок в дверь. Наверное, это почетная гостья, Эми Хокинз, которая предложила прийти пораньше, чтобы помочь. Жеральдин посмотрела на часы и решила отложить дальнейший разговор с Виктуар.

— Не надо торопиться, та chérie[155], все это очень сложно: мужчины, замужество. Мы поговорим об этом попозже.

* * *

Эми слышала о том, что французы очень редко приглашают американцев и вообще других людей к себе домой, поэтому ее очень тронуло приглашение к Жеральдин. Она настаивала на том, чтобы внести свой вклад в подготовку вечеринки, но хозяйка отказывалась так твердо, что положение казалось тупиковым, пока Эми, наконец, не разрешили заплатить за шампанское, которое заказала и прислала Жеральдин.

Эми с нетерпением ожидала встречи со своими новыми друзьями из Вальмери: без сомнения, с милой Виктуар, может быть, с раздражающим ее Эмилем, даже с Робином Крамли, который должен был быть в городе и звонил из Лондона. Будет приятно увидеться с друзьями и побывать в обществе незнакомцев, которых пригласила Жеральдин. Эми, конечно, настояла, чтобы пригласили Кипа, хотя его сестра была, можно сказать, прикована к клинике, в которой Эми ее пока не навестила. Эми знала, что должна съездить к Керри, ради Кипа и просто из американской солидарности, но она все не ехала. Тогда в поезде Керри показалась такой далекой, такой уставшей… В действительности Керри не понравилась Эми. Эми ругала себя за такое ненастоящее сочувствие и старалась поставить себя на место Керри.

Сегодня вечером она наденет сногсшибательное черное французское платье, которое ее заставила купить Жеральдин. Эми была более чем восприимчива к вопросу об одежде, поскольку Жеральдин, по-видимому, нравилось делать с ней покупки. Возможно, с Виктуар она не получала такого удовольствия, потому что та все делала сама и, хотя и была модницей, не производила яркого впечатления. Одежда здесь стоила довольно дорого. Эми теоретически знала о существовании такой одежды — готовая, а не сшитая на заказ, она стоила четыре тысячи долларов, — но на практике она никогда с такой не сталкивалась. В Пало-Альто таких платьев не было, возможно, они были в Сан-Франциско, ведь фирмы те же самые — «Ив Сен-Лоран» и прочие, которые можно увидеть повсюду. Эми проявила твердость в том, чтобы купить только одно такое платье, облегающее, элегантное, которое можно носить долго. Она была потрясена, когда поняла, что за такую-то цену это всего лишь «секонд-хенд» из модного магазина на площади Пале-Рояль, в котором продавались только черные платья. Две тысячи долларов!

— Но это же «Баленсиага», дом высокой моды, — объяснила Жеральдин. Вспомнив о своей одежде, висящей у нее в шкафу в Калифорнии, Эми поняла, что оба ее платья тоже черные.

— На вас оно смотрится восхитительно, и вы умеете его носить, — сказала Жеральдин.

Сейчас у Эми уже не было времени, чтобы раздумывать о том, не подстричь ли ей волосы. Она отказалась, но теперь думала, что такого безнадежного в ее волосах, что могло бы отпугнуть от нее эту женщину, которую она почти не знала. Кроме того, Эми было интересно, почему Жеральдин проявляет такую заботу о ней. Она не думала, что все дело в ее деньгах. Эми начала понимать, что для Жеральдин почему-то важно, чтобы она вошла во французское общество, как если бы она была ее дочерью. Может быть, настоящая дочь Жеральдин не оправдала ее надежд на успех в обществе — для этого она казалась слишком альтруистичной и милой.