Разделенные

Они разворачиваются и мчатся обратно вместо того, чтобы бежать на юг; другие ребята видят это и следуют за ними – инстинкт толпы одерживает верх над рассудком. Все спешат к ожидающему самолету.

На передовой отряд Коннора отбивается от превосходящих сил противника. Тех не просто больше, у них спецназ, натренированный и отлично вооруженный. Но Коннор это предвидел и учел в своем плане. По флангам полегла примерно треть отряда. Коннор не желает знать, сколько из них транкированы, а сколько…

– Пора приступать ко второму этапу, – говорит ему Хайден, и Коннор готовится отдать правому флангу приказ отходить к самолету-заправщику, отвлекая внимание противника от бегущих на юг детей.

– Нет… нет, постой! – выкрикивает Хайден. – Что-то неладно!

Действительно, спецназовцы теряют интерес к отряду Коннора. Они рвутся вперед по главной аллее; и только сейчас, когда стих грохот перекрестного огня, Коннор слышит рев реактивных двигателей. Он оборачивается и видит детей, сломя голову несущихся к самолету-спасателю.

– Господи! Что они делают?!

И тут Коннор видит Старки. Тот стоит на верхней ступени переднего трапа, провожая в самолет своих подкидышей. Но туда хотят проникнуть не только подкидыши. Оба трапа заполнила толпа паникующей детворы. Должно быть, все обитатели Кладбища сгрудились там и борются за право взойти по узким ступеням.

Спецназ еще не успел добраться до «Дримлайнера», а инспекторы уже там. Окружив самолет с обеих сторон, они начинают обстреливать толпу. Транкированные дети валятся, словно мишени в тире. Коннор ничего не может поделать и только смотрит, как его план и все его надежды обращаются в прах.

Наконец-то подкидыши оставили всех с носом! Наконец-то победа на их стороне! А все прочие пусть катятся к чертям. Эти деточки, которых вырастили биологические мама с папой, весь этот био-взращенный мир никогда ничего не делал ради Старки. Вот пусть теперь потрудится: био-детки примут на себя удар инспекторов, а подкидыши тем временем спрячутся в самолете.

Жаль, посадка идет не так гладко, как ему хотелось, но все равно дело движется. Спецназ еще далеко. Правда, инспекторы заняли ближние позиции и обстреливают детей, пытающихся забраться на трапы, но большинство подкидышей уже на борту, так что все путем.

Одного из тех, кто карабкается по трапу, настигает пуля с транквилизатором; он падает и задерживает идущих следом. Толпа напирает, бегущие наступают прямо на упавшего товарища, и вот мальчика уже не видно, он словно исчез, растворился под безжалостными ногами…

Эшли, секретный агент Старки, взбегает по трапу последней. Она улыбается своему вожаку.

– Успела! – говорит она, протягивая ему руку, чтобы он помог ей преодолеть оставшуюся ступеньку.

Но в этот миг один из инспекторов целится в Старки. Тот, недолго думая, дергает Эшли за протянутую руку, и пуля с транквилизатором впивается не ему в грудь, а девочке в спину. Эшли потрясенно заглядывает Старки в глаза.

– Прости, Эшли!

И прежде, чем она обмякает в его объятиях, он сталкивает ее вниз по ступеням. Дети позади нее валятся, словно кости домино. Заминка позволяет Старки захлопнуть люк.

Дети внутри самолета охвачены возбуждением и страхом. Увидев, что передний люк закрылся, они закрывают и задний. Сидений в салоне нет, и подкидыши теряются – что им делать? Некоторые усаживаются на пол, другие продолжают стоять, третьи выглядывают в иллюминаторы.

Старки направляется прямо в пилотскую кабину. Трейс сосредоточен на взлете и не замечает, что происходит у него за спиной.

– Все на борту? – спрашивает он.

– Да-да, все, – отвечает Старки. – Давай!

Только сейчас до Трейса доходит, что команду ему отдает Старки.

– Ты? А где Коннор?

– Погиб. Все, убираемся отсюда!

Но Трейс вскакивает, выглядывает в окно и видит царящую снаружи панику. Дети по-прежнему лезут на трапы, хотя входные люки уже задраены. Пилот выглядывает в салон, и ему сразу становится ясно, кто в самолете, а кого туда не пустили.

– Ах, ты сукин сын!

Не время для разборок. Старки выхватывает пистолет, но держится на расстоянии, чтобы Трейс не проделал с ним одну из своих спецназовских штучек и, чего доброго, не разоружил.

– Ага, значит, ты с удовольствием спас бы лизоблюдов Коннора, а подкидыши тебе не нравятся? А ну взлетай, или я буду стрелять!

– Стреляй, тогда вообще никто отсюда не выберется!

Но Старки и не думает опускать пистолет, – он не блефует, и Трейс это знает.

Взгляд пилота расплавил бы и железо. Он опускается в кресло и подает рычаг дросселя вперед.

– Когда мы приземлимся, – цедит он, – убью тебя голыми руками.

Старки уверен, что Трейс тоже не блефует.

«Дримлайнер» дергается вперед, оба трапа опрокидываются. Дети и полицейские торопятся убраться с пути громадных колес. Самолет катится все быстрее, выруливая на взлетно-посадочную полосу со скоростью около тридцати миль в час. Коннор заранее позаботился, чтобы на пути спасателя не было преград, а инспекторам не удается воспрепятствовать движению воздушной машины.