Раздробленный свет

— Время — это болезнь, созданная этим видом, и так как мы их пленники, время заражает и нас. Симптомами являются нетерпение, скука, безумие и отчаяние. И хуже всего — понимание. Эти существа не могут видеть друг друга так, как это делаем мы, и поэтому они узнают друг друга только через слова, что они придумывают. А слова порождают ложь.

И голубоглазый человек лгал нам.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ГИДЕОН

СОФИЯ. ИМЯ ЕЙ ОЧЕНЬ ИДЕТ. Оно изящно, словно может проскользнуть между пальцами, не оставляя никаких следов.

— Больше никаких секретов, — повторяю я, хотя знаю, что сам не могу этого обещать. На мгновение я ощущаю это… сколько еще есть в этом пространстве между нами, сколько еще мы могли бы открыть друг другу. Но как только я чувствую себя на грани того, чтобы сделать глупость, она вздыхает, откидывается на кровать, облокачиваясь головой на стену, разрушая момент. Я его отпускаю.

— У тебя есть здесь что-нибудь поесть? — спрашивает она и скидывает ботинки, которые я стащил для нее, притягивая колени к груди и закрывая глаза.

— Я не думаю, что еда придется тебе по вкусу, — предупреждаю я, вставая на ноги и тянясь к полочке шкафчика, которая, я почти уверен, забита снеками.

— Эй, — отвечает она, открывая один глаз. — То, что ты нашел меня в пентхаусе, не значит, что я там родилась.

— Я понятия не имею, где ты родилась, — соглашаюсь я, хотя серый шарик, который является Эйвоном, мелькает в моем сознании. — Но ты просила меня не пытаться это выяснить. — Я нахожу кучу энергетических батончиков и пару банок энергетика. Откупоривая одну, я передаю ее ей, затем открываю свою, делая затяжной глоток.

Она потягивает энергетик и гримасничает, затем снова потягивает.

— Тебе не нужно этого знать, чтобы мы работали вместе.

— И то правда, — соглашаюсь я. — Я могу жить с этой тайной.

— Ты работаешь на Валета, Гидеон. — Ее ресницы немного приподнимаются, чтобы взглянуть на меня. Это не извинение, но что-то связанное с этим… это объяснение, она хочет, чтобы я что-то понял. — Я знаю, что все слухи не могут быть правдой, но если даже часть из них правда, то он безжалостен, его невозможно загнать в угол. Он может быть Лару, потому что все о нем знает. Ты его лакей, в конце концов. Чем меньше ты знаешь, тем лучше.

— Лакей… звучит немного грубовато. — Я пытаюсь отшутиться, но слышу по своему голосу, что у меня не особо получается. — Я предпочитаю слово приспешник. — Она не улыбается, и я тоже. — Я сам по себе. Ты можешь доверять мне, я обещаю тебе это.

— Я пытаюсь, — устало отвечает она. — Ты пришел за мной, когда не должен был. — Но я не доверяю ему.

— Кто сказал тебе не делать этого? — Ничего не могу с собой поделать. Когда все закончится, я найду того, кто разрушил мою репутацию, и придумаю наказание, которое заставит будущие поколения спасовать перед ним. Наказание, которое заставило бы Командира Тауэрс посмотреть на год ее жизни, который она провела в бегах от меня, как на прогулку по парку.

— Я не хочу говорить об этом, — отвечает она, морщась, когда снова потягивает из банки, а затем ставит ее рядом с кроватью, поскольку ее готовность пить иссякла. — Но поверь мне, я знаю.

Тишина заполняет пространство между нами, и хотя нахождение кого-то в моей берлоге заставляет меня нервничать, есть что-то уютное в ее присутствии здесь. Я был бы последним, кто признал бы это, но после того, что я видел в главном офисе «КЛ», я действительно не хочу быть один.

— Теперь они никогда не перестанут нас искать, — бормочет София. Она тоже думает о нашем маленьком побеге.

— По крайней мере до тех пор, пока «Компания Лару» не доведет до конца все, что планирует сделать с этим разломом.

София поднимает голову, глядя на меня с нехарактерным колебанием.

— Ну, если ты этого не скажешь, то это сделаю я. Все слышали трансляцию с Эйвона. Вот о чем говорил Флинн… Флинн Кормак, парень на той записи… вот об этом он говорил. О существах, которые могут влиять на разум.

Звучит безумно. За пределами безумия. И если бы я не видел, через что прошли Тарвер с Лили, если бы я не следил за женщиной, которая помогла Лару скрыть заговор Эйвона, я бы вежливо показал этой девушке на дверь и вернулся к своим экранам.

— Да, — говорю я вместо этого, мой голос кажется картонным, тонким даже для моих собственных ушей. — Шепоты… так он их называл. Он сказал, что эти шепоты из другой Вселенной.

— Несомненно должен быть какой-то способ просто отрезать нашу Вселенную от их, чтобы Лару не смог использовать шепоты.

Я качаю головой.