Раздвигая границы. Воспоминания дипломата, журналиста, историка в записи и литературной редакции Татьяны Ждановой

Лоббирование греческих интересов предполагало также налаживание интенсивных и разветвленных связей с греческой диаспорой. Этому, конечно, очень способствовал тот факт, что диаспора была крайне возмущена действиями Турции на Кипре. Власти США пытались справиться с этим возмущением, используя маргинальные группировки греков, но их попытки не были удачными. Вообще, надо сказать, что к 70-м годам XX века греческого лобби в полном смысле этого слова в Америке еще не существовало. Были две основные земляческие квазимасонские организации – AHEPA[136]и GAPA[137] (первая – независимая, вторая под патронатом греческой православной церкви Северной и Южной Америки), которые занимались главным образом информационной и просветительской деятельностью, направленной на повышение культурного уровня малообразованных греков-иммигрантов. Греческое лобби как специфический институт американской политической системы и механизм воздействия на принятие политических решений оформилось только в связи с борьбой греков против военной хунты и позднее, с событиями 1974 года на Кипре.

Центральную роль в этом оформлении сыграла организаторская деятельность выдающегося греко-американца Юджина Россидиса, о котором я скажу ниже. Внесли свою лепту и международная кампания, запущенная Караманлисом и его единомышленниками в Европе, и политическая работа греческих политэмигрантов в США, которой занимался и я. В результате в стране появилась и стала активно развиваться политическая сила, действовавшая через широкую сеть комитетов во всех американских штатах. Целью каждого такого комитета было оказание влияния на избранных от штата конгрессменов с тем, чтобы они голосовали в поддержку мероприятий конгресса, выгодных греческой стороне. Комитеты старались также воздействовать на общественное мнение через прессу.

Как правило, это делалось через письма в редакции, которые публиковались газетами вместе с редакционными комментариями. А с помощью писем и телеграмм на адрес конгрессмена оказывалось влияние на него лично. В офисах конгресса обычно подсчитывалось количество звонков и писем от избирателей. Если писем и звонков от избирателей-греков в каком-то округе было много, то это означало, что конгрессмену от этого округа необходимо обратить особое внимание на их требования. Причем, по американским правилам, получая эти обращения от избирателей, аппарат конгрессмена обязан подготовить ответы, которые подписывает сам конгрессмен (члены конгресса делают это не лично, а с помощью электронной машины, имитирующей их подпись). Эта процедура – основная в американском политическом пиаре.

В период, о котором я пишу, греческое лобби существенно увеличило объем писем и звонков с мест, раздавая избирателям образцы и «рыбы» для написания писем, телеграмм и подготовки телефонных звонков. Работая в Вашингтоне, я по мере возможности усиливал процесс давления в округах. Надо сказать, что в греческом лобби у меня были, разумеется, коллеги и союзники в разных местах США.

Координационным центром нашей работы был Греко-американский институт (AHI)[138], общественная организация греко-американцев, созданная в августе 1974 г. в связи с турецкой оккупацией Кипра. Фактически это был комитет политического действия, скопированный с эффективно работающих организаций еврейского лобби в США.

Я старался и через этот Институт, и лично через сенаторов и конгрессменов и через их аппараты поднять качественный уровень циркулировавшей информации, повысить личную квалификацию «просителей» и «получателей», так чтобы содержание обращений было разумным и правильным – и фактически, и политически. Территориально я перемещался между моей основной базой, Вашингтоном, и Нью-Йорком, Чикаго, Торонто и другими городами Северной Америки. Позже, оставив дела в Вашингтоне на двух своих заместителей, – Алексиса Филактопулоса и Екатерини Кумариану, хорошо ладивших с послом Менелаосом Александракисом, – я даже переехал в Нью-Йорк, где одновременно занимал пост главы отдела печати и информации греческого консульства и где у меня также было хорошо налаженное сотрудничество с постоянным представителем Греции при ООН Георгиосом Папулясом, одним из наиболее блестящих греческих дипломатов. (Во второй половине 70-х – первой половине 80-х годов он также представлял Грецию в Анкаре и Вашингтоне.) Семью я тоже перевез в Нью-Йорк, в купленный мной к тому времени дом на Лонг-Айленде.