Раздвигая границы. Воспоминания дипломата, журналиста, историка в записи и литературной редакции Татьяны Ждановой

Напомню в этой связи, что полковники пришли к власти в Греции не в период экономического кризиса или тотальной разрухи, а в период активного экономического роста, и, следовательно, они не могли обосновывать осуществленную ими узурпацию власти экономическими соображениями. Поэтому хунта всеми силами старалась преувеличить коммунистическую угрозу, выставляя себя защитниками порядка и стабильности. Между тем за коммунизм и анархию они принимали растущую политическую активность населения, или, выражаясь научным языком, политическую мобилизацию гражданского общества, выходившего на многотысячные демонстрации в поддержку намерений Г. Папандреу провести в жизнь некоторые реформы, направленные на модернизацию страны.

В частности, когда демонстранты на улицах Афин скандировали «Один-один-четыре!», они имели в виду статью 114 греческой Конституции, объявлявшей источником власти и суверенитета народ, а не королевский дворец, и уж тем более не армию. Эта активность была закономерным выражением интересов греческого общества и особенно той его части, которая была лишена голоса на протяжении всего послевоенного периода. Крайне правые военные эти интересы игнорировали, не желая идти ни на какие компромиссы. Кстати, точно так же их игнорировала королевская семья, не желавшая ничего менять в стране и стремившаяся сохранить свои привилегии и политический контроль. В середине 1960-х годов все это было жутким анахронизмом, хотя и довольно типично. (Не так ли сопротивлялась реформам, ограничивающим абсолютизм, царская чета Романовых в России? Это весьма недальновидно, и заканчивается подобная политическая слепота, как правило, трагично.)

К моменту, о котором я пишу, необходимость в изменениях в Греции давно назрела, но даже скромные попытки Г. Папандреу модернизировать отдельные области греческой жизни, например провести реформу в области образования, оказались неприемлемыми для военных, отменивших все меры правительства центристов в этой области после своего прихода к власти в апреле 1967 года. Что уж говорить о попытке Папандреу летом 1966 года встать во главе военного ведомства – т. е. фактически поставить военных под гражданский контроль. Король, увидевший в этом шаге премьер-министра покушение на свои властные прерогативы, немедленно обвинил его в попытке организовать заговор и разрушить греческие вооруженные силы. Одновременно было запущено упоминавшееся мной расследование об участии младшего Папандреу в «левом заговоре» в армии.

В общем, социальные и политические инициативы премьера, предпринятые в середине 1960-х годов, равно как и активность на греческой политической сцене Папандреу-сына, вызвали острую параноидальную реакцию в монархических и военных кругах. За два месяца до выборов, назначенных на 28 мая 1967 года, король уже консультировался с американским послом Тэлботом о возможной реакции США на военный переворот, ставящий целью предотвращение победы на выборах партии «Союз центра». Американское посольство идею внепарламентского решения политического кризиса не поддержало, однако некоторые влиятельные представители афинского ЦРУ, с которым у короля были хорошие связи, говорили о необходимости во что бы то ни стало избежать победы партии Г. Папандреу. По их мнению, приход Союза центра к власти в Греции шел бы вразрез с интересами США[124].

Восприняв эти соображения как руководство к действию, близкие к королю генералы начали подготовку к государственному перевороту. Начальник Генерального штаба греческой армии генерал Г. Спандидакис, командующий 3-м армейским корпусом в Салоники генерал Г. Зоитакис и заместитель начальника штаба планирования и координации вооруженных сил генерал О. Ангелис в спешном порядке увязывали планы по захвату власти в стране с полковником Г. Пападопулосом и двумя членами его группы – С. Паттакосом и Н. Макарезосом. Дважды назначались даты выступления, но обстоятельства оказывались неблагоприятными и действия генералов отменялись. Если бы они вмешались оперативно, события могли бы пойти по другому сценарию, но генералы медлили, и в игру неожиданно для всех вступили полковники.

Как показали дальнейшие события, военные, и прежде всего сподвижники Пападопулоса, не столько думали о будущем страны, сколько продвигали свои корпоративные интересы. «Греческие полковники осуществили вмешательство сверху в первую очередь для того, чтобы защитить свою позицию в государстве», – очень точно охарактеризовал мотивы переворота историк Отон Анастасакис[125].

Характерно, что аналогично полковникам позиционировали себя и влиятельные американские круги. В частности, дипломаты из посольства США в Афинах видели все греческие проблемы исключительно в контексте антикоммунизма и холодной войны с Советским Союзом и фактически следовали рекомендациям сотрудников ЦРУ, работавших на греческом направлении. Многие из последних были этническими греками правого политического толка и идейными единомышленниками Пападопулоса и руководимой им группы.