Раздвигая границы

Я неохотно подчинился. Один шанс. Один гребаный шанс. И какого черта я теперь должен делать? Чего я хочу? Эхо. Ощущать тепло ее тела, чувствовать ее влекущий аромат, позволять ей доводить меня до состояния, когда все вокруг исчезает и есть только она.

Девушка собрала учебники в сумку и, словно прочитав все то, что крутилось в моей голове, спросила:

— Что между нами происходит?

Не знаю. Я потер лицо ладонями, прежде чем взглянуть на Эхо. Низкий вырез майки демонстрировал мне ложбинку между ее грудями. Черт, до чего же она сексуальна! Я очень ее хотел. Будет ли мне достаточно одной ночи, даже если она подарит ее мне? Эхо была моим тяжелым наркотиком. От которых я шарахался как от огня. Таких, что играют с твоим разумом, отравляют кровь и делают тебя беспомощным, бессильным. Если она отдастся мне, смогу ли я отпустить ее или буду затянут в эту черную бездну крюками, которые проникнут мне под кожу, приговоренный к смерти эмоцией, которую хранил для своих братьев — любовью?

— Я хочу тебя.

Эхо застегнула сумку и бросила ее в дверь, которая вела в дом. Сумка с глухим стуком ударилась о дерево и сползла на пол.

— Да? Правда? Ведь мои шрамы такие сексуальные.

Такой она себя видела?

— Мне плевать на твои шрамы.

Девушка двинулась ко мне, покачивая бедрами, ее глаза потемнели от гнева. Подойдя вплотную, она прижалась ко мне всем телом, которое идеально подходило моему. Я тихо выругался, борясь за контроль над собой.

— И как ты отреагируешь, когда мы будем так же близко и ты снимешь мою рубашку? Все еще будешь хотеть меня, увидев красные и белые полосы? Или будешь дергаться каждый раз, когда случайно прикоснешься к моим рукам и почувствуешь неровную кожу? А когда я прикоснусь к тебе?

Она отошла, оставляя меня, лишенного тепла ее тела, на растерзание холоду.

— Или запретишь это? Будешь указывать мне, как одеваться и что мне можно снимать?

Ее ярость лишь подпитывала мою.

— Последний раз говорю: мне плевать на твои шрамы!

— Лжец! — почти выплюнула Эхо. — Только тому, кто будет меня любить, будет на самом деле плевать на все это. Тому, кто будет любить меня по-настоящему, Так сильно, чтобы не обращать внимания на то, какой я стала. Ты не любишь девушек — ты просто с ними трахаешься. Так как же ты можешь хотеть быть со мной?

И она была абсолютно права. Я никого не любил — только братьев. Эхо заслуживала большего. Кого-то лучше меня.

Один шанс. Воспользуйся им или вали домой. Поцелуй ее и рискни привязаться еще к кому-то, или наблюдай, как какой-то другой парень наслаждается тем, что могло быть твоим.

Глава 21 Эхо

После выпускного я планировала нарисовать для миссис Коллинз еще одну дощечку: «Терапия — отстой». В бело-розовый горошек, чтобы подходила к занавескам на ее окнах.

— Прости, что пришлось поменять время нашей встречи и забрать тебя с бизнес-технологий. Конференция в Цинциннати была просто сказочной! Ты готова к завтрашним танцам в честь Дня святого Валентина? Когда я была подростком, наши танцы проходили по пятницам, а не по субботам.

Миссис Коллинз начала рыться в растущей стопке документов и папок на столе в поисках моего файла. Удивительно, что она не могла найти ее сразу? Благодаря ее подробным записям моя папка стала еще толще.

Женщина отложила в сторону очередной файл, и мне бросилось в глаза имя на обложке: Ной Хатчинс. Мы не общались уже полторы недели. Ладно… не совсем так. На прошлой неделе он уделил мне тридцать секунд перед математикой, чтобы обсудить свой последний план вторжения. Парень планировал появиться во время моего сеанса, чтобы спросить миссис Коллинз о каких-то бланках. Он надеялся, что женщина оставит меня одну и я смогу заглянуть в наши записи. Но все произошло не так. Ной выбежал из ее офиса за десять минут до конца своей терапии и не вернулся.

Я хотела побеседовать с ним в понедельник, когда он, Бет и Исайя заходили для очередной консультации/починки машины, однако Ной строго придерживался разговоров о математике. Когда мы закончили с уроками, он стал общаться со своими друзьями, намеренно исключив меня из их круга.

Могла ли я винить Ноя в том, что он избегал меня. Я столько гадкого наговорила в гараже. И понятия не имела, как взять слова обратно. Я даже не знала, как смогла бы ему объяснить, почему пребывала в таком отвратительном настроении?

Двумя часами раньше я узнала, что Эшли носила мальчика в своем драгоценном животе. Она легла на стол и, глядя на черно-белый пикающий экран, сказала:

— О Эхо. У тебя снова будет братик!

Снова. Будто я потеряла щенка, и она преподнесла мне нового. Меня не интересовала замена.