Разглашению не подлежало

В кабинете Тимощука снова собрались чекисты.

— Что будем делать? — озабоченно спросил Яков Петрович.

Плохая связь с Литином, отсутствие транспорта, и, наконец, недостаток вооруженных сил, — все это затрудняло полную ликвидацию банды Шепеля.

— Нельзя допустить, чтобы они ворвались в город, — молвил командир батальона особого назначения Тоболин, — пострадают мирные жители!

Все молча сидели в кабинете. Каждый напряженно думал, как отвести надвигающуюся беду.

Наконец Тимощук поднял глаза:

— Значит, будем действовать на упреждение.

Еще долго винницкие чекисты уточняли детали непомерно тяжелой предстоящей операции...

Бойцы батальона особого назначения скрытно притаились вдоль Литинского шоссе неподалеку от того места, где лежали расстрелянные петлюровцами соратники Якова Тимощука.

В. Н. Витковский КОМИССАР

Так было заведено, что накануне намеченного рейда собирались в кабинете председателя коллегии губЧК, чтобы окончательно согласовать действия. Конечно, все было иначе, когда отряд выступал на операцию по сигналу «тревога!», а такие сигналы поступали часто в то тревожное время. Поэтому, наверное, нельзя со всей определенностью сказать, что здесь было традицией — собираться у председателя по плану или по тревоге?

Накануне была получена телеграмма.

1921 год. 11 июня.

Секретно. Харьков. Евдокимову.

Коллегия Всероссийской чрезвычайной комиссии заслушала о работе Подольской губЧК по борьбе с бандитизмом. Выявлены недостатки. С целью их устранения, усиления борьбы с контрреволюционными элементами и оказания практической помощи Коллегия рекомендует командировать в город Винницу товарищ Грундман Эльзу Яковлевну — специалиста по расформированию бандгрупп.

С большевистским приветом —

Ф. Дзержинский.

Констандогло вызвали к председателю, и он шел, размышляя: в связи с чем?

В кабинете сидели Горин, Белкин и... незнакомая женщина, худенькая, среднего роста. Впрочем, было в ней что-то привлекательное: нежный овал лица, теплый взгляд голубых глаз... Упругую фигуру плотно облегала зеленая юбка. Присутствие гостьи среди мужчин, затянутых в портупейные ремни, казалось неуместным. Ни сабли через плечо, ни кобуры на поясе. Время — жестокое, требующее не только силы воли, но и физической силы, — поэтому на оперативные совещания приглашались лишь непосредственные исполнители оперативных планов.

Констандогло недовольно подумал:

«Сидела бы дома с детьми...»

Ему предстояло еще больше удивиться.

— Представляю вам нашего нового товарища — Эльзу Грундман... Прибыла к нам из Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с бандитизмом. — Председатель добавил: — Рекомендована лично товарищем Дзержинским... Эльза Грундман специалист по борьбе с бандитизмом...

Последние слова, несомненно, были адресованы — и он это почувствовал — Констандогло, поскольку его подразделение занималось боевыми операциями. Михаилом овладело чувство обиды, и он, не пряча раздражения, попросил председателя рассказать побольше об Эльзе.

— В таком случае, я сама... — поднялась Грундман, привычным движением поправив гимнастерку. — Член партии большевиков с 1906-го... Сидела в тюрьме. Понятное дело, не за игру в оловянных солдатиков... Принимала непосредственное участие в ликвидации банд...

— Где?

— Под Харьковом и в Москве...

— Товарищ Эльза одна из тех, кто ликвидировал «Национальный центр».

— Да ну?!. — воскликнули.

— Это так, товарищи, — подтвердил заместитель председателя Горин. — Прошу всех вас помогать товарищ Эльзе.

...Спустя два дня Эльза пришла в отдел Констандогло, и после нескольких ее слов глаза Михаила заметно округлились, словно сливы.

— Как член коллегии губЧК буду шефствовать над вашим отделом...

«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день...» — будто оборвалось что-то внутри.

— ...и принимать участие в уничтожении бандгрупп.

— Может, все-таки...

— Нет! Я решила! — отпарировала.

Он понимал, что уговоры не помогут, да и не в его это натуре.

Смотрелась теперь Эльза совсем по-другому, чем тогда, при первом знакомстве: новенькая черная кожанка поскрипывала при каждом шаге, портупеи, слева — сабля в ножнах, справа — наган в коричневой кобуре, каракулевая кубанка немножко набок, из-под нее выбивается темное крыло прически.

«Экипировка, словно на банду пойдет прямо отсюда», — подумал Констандогло.

Как старый член партии — пятнадцать лет большевистского стажа в губЧК имела только она! — Эльза пользовалась у Констандогло уважением, но к ее словам он отнесся с недоверием, не воспринял их всерьез.

И не мог. А почему? Основным средством передвижения была лошадь, а протрястись в седле день-два догоняя банду, — нелегко и для бывалого конника, а тут — баба!