Разговор с незнакомкой

Видать, уважали Агафью и за выдержку и характер, за то, что дети ее не свихнулись, не стали на дурную дорогу, как некоторые из того же барака, куда часто наведывалась милиция и, бывало, кого-то уводила с собой. А потом этот «кто-то» возвращался домой лишь через несколько лет, да и то ненадолго, потому что не мог приспособиться к жизни, от которой давно отвык.

В общем, вырастила Агафья всех своих детей. Старшая дочь и сын, закончив семилетку, ушли на производство. Младшая же, Евдокия, тянулась к учебе и продолжала ходить в вечернюю школу, уже работая на ткацкой фабрике, что гудела каждую смену на их улице, наискосок от барака.

…В ту весну Дуське исполнилось девятнадцать. Платья она стала носить яркие, подкрашивала ресницы и брови, от чего большие ее и без того темные глаза становились неестественно, как у куклы, распахнутыми, а ресницы — точно приклеенными. Нрав Дуська имела веселый, отчаянный. Был у нее красивый, сочный голос, напоминавший слегка голос Руслановой. И, возвращаясь с работы, Дуська напевала чаще всего одно и то же:

Там, на фабрике, была парочка,
Он был слесарь, рабочий простой,
А она была пролетарочка —
Всех пленяла своей красотой…

Любила Дуська съездить с подружками под выходной потанцевать на летней загородной веранде. Стали появляться у нее и кавалеры. Провожали они ее до переулка, а возвращались домой с последней электричкой. Жизнью своей Дуська была довольна и лишь об одном тужила — не устраивало имя, каким нарекла мать, отравив настроение на всю дальнейшую жизнь. Об этом, однако, знали только барачные, а при знакомствах Дуська называла себя издавна облюбованным именем Людмила и мечтала оформить его официально. А пока что и близко не подпускала к дому своих поклонников, опасаясь, что кто-то из соседей ненароком окликнет ее.

При яркой внешности Дуська имела чуть грубоватую, как у матери, манеру разговаривать, и некоторые считали ее вульгарной. Порой она попадала в весьма рискованные ситуации, когда кто-нибудь из парней, обманутый ее внешностью, подходил к ней слишком бесцеремонно. В таких случаях нрав Дуськи проявлялся сполна. Обидчику она отвечала всегда дерзко и смело и не однажды могла быть побитой. Как-то раз Дуська схлестнулась с одним из местных парней. И тот без особых разговоров, без лишнего шума просто-напросто запретил ей показываться на танцверанде, пригрозив при случае наказать ее по-своему. В отличие от других, он не сулился ее побить, но очень твердо, исключая всякие Дуськины возражения, взял под руку и проводил до вагона электрички, еще раз повторив на прощание свой наказ.

После этого что-то изменилось в Дуське. Она понимала, что покорилась не просто так. Всю неделю в рабочей суете, переходя от станка к станку, в перерывах в тесной столовке, Дуська думала об этом парне и думала о том, как ей быть. Впервые за все годы она боялась чего-то. Боялась ехать на танцы, боялась встречи с парнем, боялась, кажется, самой себя. Две недели она обсуждала свое положение с подружкой, и все ее разговоры сводились только к нему, решительно проводившему ее с танцверанды. А на третий выходной, не выдержав, она уговорила ту же подружку поехать на танцы.

Долго крутилась она перед тусклым обшарпанным трюмо, меняя свои немногочисленные наряды, и в конце концов остановилась на простеньком платье, отбросив в сторону прозрачную капроновую кофту и юбку гофре, ставшие едва ли не униформой для танцев. Не стала на этот раз красить Дуська и губы, поразмыслив, она подвела лишь легонько брови, подправив их сверху своим гребнем.

Появившись на танцах, Дуська утянула подругу в дальний угол веранды и, прислонившись к ограде, стала молча разглядывать танцующих, сдержанно кивая знакомым. Прошло около часа. Дуська решила уже пробиваться к выходу, как вдруг почувствовала чье-то прикосновение к локтю и вздрогнула от неожиданности. Услышав дежурное «разрешите», она, еще не повернувшись, поняла, что голос знакомый. И она увидела его, того самого парня. Через несколько минут Дуська уже знала, что его зовут Игорем. Они протанцевали весь вечер. Вновь проводив Дуську до электрички, Игорь пригласил ее приехать в следующий выходной, пообещав встретить прямо на платформе.

…Так встретила Дуська свою первую любовь. Их свидания продолжались около года. И почти все было готово к свадьбе. Но вдруг пришла из военкомата повестка. И через несколько дней Игоря провожали в армию. Впервые в жизни разрыдалась Дуська, разрыдалась отчаянно, безутешно, точно чувствуя, что не увидит больше своего Игоря. А он, потрясенный ее слезами, и плакал вместе с нею, и успокаивал ее одновременно, и стыдил сквозь слезы. Но дернулась зеленая цепочка вагонов, отвел он в сторону ее цепкие руки и скрылся в вагоне.