Разговор со своими

20 мая 2009 года умер Олег Янковский – 65 лет (мне 81!). Казалось бы, не друг и даже не приятель, а просто знакомый. Но такой, которого часто вспоминаю и к которому испытываю истинное чувство благодарности. Не только как к большому артисту («великий», я считаю, мы все должны оставить Чаплину), а к человеку редкостной тонкости души. Событие, которое навсегда родило во мне это чувство, произошло в мае 1983 года во Франции. Поэтому расскажу по порядку.

В 1982 году в Ленинград из Парижа приехал Лёля – Лев Адольфович Аронсон, а точнее, Доминик. В Париже до недавнего времени, на Рю-Бриа на Монпарнасе, был русский ресторан с этим именем, которое предпоследние владельцы вполне умно сохраняли. А создал его Лёля (так он мне приказал себя звать через полчаса нашего с ним знакомства). Он смог в 1927 году уехать из Ленинграда в Париж. Сумел открыть русский ресторан, чтобы было на что кормить жену Ольгу, ее сына и двух сестер – одну, Зину, окончившую Вагановское училище и приехавшую с ним в Париж, и Нину, оставшуюся в коммуналке в Ленинграде. Сам Лёля-Доминик был человеком литературным, театральным, поэтому и ресторан стал славен не только настоящей русской кухней, но и своим совершенно уникальным интерьером: стены увешаны работами русских художников-эмигрантов – Бенуа и иже с ним, атмосфера слегка богемного клуба.

Лёля кроме управления рестораном был театральным журналистом, писал рецензии на все спектакли по русским пьесам, собрал и до конца дней собирал коллекцию самых разных старинных русских предметов; среди них помню топорик, которым, как доказывали какие-то бумаги, Петр I закладывал Петербург.

Ресторан был не только, как я уже сказала, как бы клубом российской эмигрантской художественной интеллигенции, но привлекал и коренных, даже именитых, французов – у Доминика мирились Ив Монтан и Симона Синьоре после его загула в Америке с Мэрилин Монро…

Все приезжавшие в Париж гастролеры из России (тогда СССР) были обихожены Домиником – и рецензиями, и обедами в ресторане. Принимая чету Образцовых и Гердта, влюбился в Зяму, и они задружили по-настоящему – созванивались, переписывались. С оказией я посылала брусничное варенье к индейке на Рождество, а послав однажды варенье из лесной земляники, получила в ответ стихи (по-французски и по-русски) по этому поводу.

Доминик (в центре) с сестрой Зиной после вручения Ордена Почетного Легиона

В 1982 году сестра Лёли – Нина, жившая в Ленинграде, стала слаба и не смогла, как было до этого, из своей коммуналки по ехать на месяц в Париж. Поэтому Лёля, отбросив все страхи жены Ольги («нельзя ехать, КГБ не выпустит обратно!»), понимая перемены (82-й год!), решил сам прилететь в Ленинград и позвонил нам с просьбой приехать, чтобы «наконец познакомиться с Таней».

Приехали утром с поезда в «Европейскую», вместе завтракали, после второй чашки кофе Лев Адольфович сказал: «Зовешь меня Лёлей и на ты», а узнав, что я не была в Париже, закричал не допускающим возражений голосом, что необходимо осуществить это немедленно, «пока я жив». Вернувшись домой, по-моему, первое, что он сделал, – оформил и выслал нам с Зямой приглашение.