Разговор за рюмкой чая. А поезд наш всё дальше мчится

– Я же тебе объясняю – спит он, копит мужскую силу, чтобы на следующий день так мне вставить, чтобы я пищала и плакала… от счастья. Он у меня такой энергичный, такой сильный..

– Понимаю. Причём здесь я?

– Ты чё, тупая? Говорю же по-русски – у меня свидание с баскетболистом. Антоха поцелует меня и уснёт. Я хоп-хоп-хоп – тю-тю, а ты вместо меня к нему под бочок.

– Хочешь сказать, что ему без разницы, кого обнимать, что он тупой и бесувственный?

– Глупая ты, Машенция. Я тебе свой шампунь дам, ночнушку, одеколон-духи. Пропитаешься, он ничего не поймёт. Проснётся – отворачивайся и сопи, будто спишь. Ничего сложного. Я тебе телевизор подарю во всю стенку…

– Но…

– И домашний кинотеатр в придачу. Век благодарить буду. Ну, Машенька, золотце. Кто меня поймёт, если не ты? Он такой огромный, просто гора мышц.

– Сдаётся мне, что ты бредишь. Честно говорю, я тебя с любыми духами в полной темноте ни с кем не спутаю. А Антоха – муж, он каждый прыщик на твоей заднице облизал, на ощупь отличит мои мослы от твоих. Я на четыре килограмма больше тебя вешу, у меня развитые спортивные мышцы и волосы короче. Я от страха обоссусь, если он до меня дотронется, потеть стану так, что никакие духи не помогут. Не-е-е, хоть расстреливай, я с твоим Антоном не лягу. Тоже мне, придумала, лечь с чужим мужиком. А если он лапать начнёт, если за титьки схватит? У тебя вон какие мячики, а у меня… детский сад, вторая смена, с половину кулачка. По-моему у тебя с головой не всё в порядке. Авантюристка ты, Надька.

– Машенька, Машута, Машулечка, ну что тебе стоит? Я же не боюсь, знаю своего Антона как облупленного, а ты… ну, запустит разочек руку в твою промежность, потрогает, от тебя не убудет. Может, удовольствие получишь. Только ты это, побрейся. Он причёсок между ног не любит. Всё будет хо-ро-шо, обещаю!

Маша поняла, что подруга не отстанет. Она сопротивлялась, но неуверенно, слабо. Надюха знала, как сломить сопротивление подруги. Столько лет вместе. Не умеет она отказывать, совсем не умеет.

Надежда уже грезила, как Матиас разденет её, как будет играть железными мышцами, как прижмёт к совершенному атлетическому торсу, как восстанет стрелка его гигантского компаса, как…

Ей уже было хорошо. А будет ещё лучше, если удастся уломать пугливую Машку. Если бы её, Надежду, попросили о такой услуге, согласилась бы не глядя. Любила она вдыхать терпкие мужские гормоны, тащилась от телесного аромата элитных самцов, особенно возбуждённых.

В конце концов, Машка сдалась. Тряслась как осиновый лист, но покорилась, но сначала затеяла странную полемику.

– Вот объясни мне, глупой непонятливой бабе, если сможешь, конечно. Не догоняю я, хоть убей: если твой Антон хотя бы наполовину так хорош, как ты о нём рассказываешь, зачем тебе все эти гиганты и карлики? Ведь у тебя есть близкий родной человек. Он доверяет тебе, любит, умеет делать то же, что одноразовые любовники, которых ты даже разглядеть, как следует, не успеваешь.

– Тебе Машута не понять, потому, что сравнивать не с чем. Опыта маловато. Ты же ни с кем, кроме мужа, который свой бесценный мужской потенциал направо-налево раздавал, ни разу не кувыркалась. Мужики – продукт отчасти стандартный, в том смысле, что состоят из одних и тех же запчастей.

– В чём тогда интерес, если станки одинаковые или я что-то путаю?

– Понимаешь, подруженька, среди множества посредственностей встречаются виртуозы, которые на точно такой же скрипочке выдают божественную мелодию. Раздевает тебя так же, ласкает так же, а музыка звучит где-то внутри такая… Мозг превращается в кисель или в густой сладкий сироп, а тело и всё прочее в бесконечную как пустыня эрогенную зону. Ты плывёшь в этой патоке, сучишь от удовольствия ножками, стонешь, не в силах сдержать эмоции и офигеваешь от блаженства. Тут начинается такое… вставляет, короче, не по-детски: трясёт и колотит так, что сознание теряешь по несколько раз подряд, в транс впадаешь, теряешь пространственные и временные ориентиры, оргазмы один за другим ловишь без остановки, причём, чем дальше – тем слаще.

– Антон так не умеет?

– Умеет, но не так. Я люблю сумасшедшие скачки, напор и грубость, изобретательность, страсть. С ним я никогда не умру от сексуального голода, но и деликатесов не отведаю. Зачем я тебе всё это рассказываю? Машка, родная, лучше один раз попробовать, чем сто раз услышать. Рекомендую. Хочешь – научу?

– Не-не, я сама. У меня аппетит другой – умеренный.

Подмена тел прошла без сучка и задоринки. Антон хрюкнул, возложил на Машку ногу, захрапел и повернулся к ней спиной.

У неё затекла спина от напряжения, свело от страха живот, ужасно захотелось писать, наверно от страха.

Циферблат электронных часов словно застыл. Время стояло на месте. Минула казалось половина ночи, а таймер упрямо показывал, будто Надюха улизнула на свиданку час назад.

Машка готова была разрыдаться, ещё лучше украдкой отправиться домой. Хуже того, она вдруг представила, не хотела, само так получилось, что Антон начал к ней приставать. Удивительно, но ей стало хорошо и сладко, настолько, что она бессовестно потекла.