Разговор за рюмкой чая. А поезд наш всё дальше мчится

– Именно так. Мы по-прежнему дружим. Юля замужем, девочки, удивительно милые близняшки, замечательный муж. Я часто их навещаю. Сам до сих пор холост. Не встретил пока ту, которую полюблю.

– Странно. Вы не похожи на убеждённого холостяка: слишком ухожены. С мамой живёте?

– Один. Мой папа – военный, научил меня дисциплине и навыкам самообслуживания. Привык, понимаете, к армейскому порядку. Вы сказали, что вот это чудо-платье сшили сами. У вас талант. Что ещё я о вас не знаю?

– Ничего не знаете, кроме того, что зовут меня Полина и что лицо моё похоже на маску, которую уронили в процессе изготовления. У меня маленькое ателье, создаю женщинам настроение. Умею петь, танцевать, играть на пианино, прилично рисую. Зачем вам всё это знать?

– Ну как же. Мне интересно всё, что касается будущей жены.

Полина покраснела, сжала кулачки, – довольно! Хватит с меня дурацких шуточек. Я пришла, прощайте.

– Полина, а отчество как?

– Геннадьевна. Зачем вам?

– Я не шутил, Полина Геннадьевна. Вполне официально заявляю вам –  намерен просить вашей руки. Станьте моей судьбой, выходите за меня… замуж.

– Поглумиться захотелось? Мечтаете трахнуть дурнушку, чтобы было, чего рассказать дружкам в курилке?

– Не угадали, у меня серьёзные намерения. Вы согласны?

– Конечно, нет.

– Напрасно. Я мальчик взрослый, готов нести ответственность, в том числе юридическую, за каждое произнесённое слово. Будьте моей женой. С ответом не торопитесь. Во сколько вы заканчиваете? Ах, да, тут написано. В восемнадцать часов на этом месте буду ожидать приговор.

– Я вас совсем не знаю.

– А мама, когда удочеряла, что о вас знала?

– У меня нет оснований доверять вам. И потом, я вас не люблю.

– Голословное утверждение. Вы не можете знать, как отреагирует ваше сознание и тело,  например на прикосновение. Хотите попробовать?

– Своих клиентов вы также обрабатываете? Наверно зарабатываете прилично.

– Можно я вас поцелую? В губы, как целуются влюблённые.

– Меня… на улице… да вы с ума сошли! Довольно надо мной измываться. Это непорядочно. Прощайте.

– До свидания, Вероника. Я не отступлю.

День был наверно самый неудачный за последние двадцать пять лет. Всё валилось из рук, ничего не получалось.

Мысли закручивались в спираль, поднимались ввысь, падали, разбивались, распадались на фрагменты. Потом растворялись, плавились, сливались и капали, капали на мозги, отчего становилось то невыносимо сладко, то до одури больно.

Вероника впервые в жизни разговаривала с мужчиной о себе, о нём, о любви, пусть отвлечённо. Как же хотелось девушке верить в то, что её можно полюбить. Её, такую некрасивую, неинтересную, даже уродливую.

Она и прежде грезила на эту животрепещущую тему, но безадресно, расплывчато, словно не участником событий была, а сторонним зрителем. Теперь представляла, как целуется, да не с кем-нибудь, с ним, Леонидом.

У него были мягкие губы, сильные руки. Прикосновения рождали синие блуждающие огоньки, от которых во рту появлялся кислый вкус и чувствительно било током, как случается, если замыкаешь языком контакты на батарейке.

Вероника ни разу в жизни не целовалась, не знала, что люди чувствуют, когда соприкасаются губами и языками, но интуиция подсказывала – это должно быть сказочно приятно.

Девушка сказалась больной, убежала, долго гуляла по городу, чувствуя дурноту, потом вернулась, завела будильник без пяти минут шесть, устроилась с ногами в кресле и сидела неподвижно с закрытыми глазами, пока звонок не заставил сердце трепетать, как мотылёк над цветком.

Вероника спряталась за штору, украдкой выглянула в окно, из которого был виден вход в ателье. Леонид, одетый как жених на свадьбу, стоял с малюсеньким букетом ярких цветов на тоненьких ножках.

– Аквилегия, – узнала цветы Вероника, – мама такие выращивает. Неужели это мне? Что делать, что делать? Кажется, я забыла, что праздник жизни не касается таких чудовищ как я. Обидно. Но прятаться я не собираюсь. Пойду и скажу ему, чтобы прекратил потешаться. Пусть выберет для своих шуток другой объект.

Леонид улыбнулся, увидев Веронику, поспешил к ней, – гадал, в каком платье выйдет моя принцесса. Остановился на лазоревых и лимонных. Как видите, угадал.

– Просто я успела рассмотреть ваш букет, захотелось подыграть.

– Научились читать мои мысли? Это замечательно. Вглядитесь в мои глаза, прочитайте, что о вас думаю. Ну… вам нечего бояться, я предельно искренен. Приглашаю вас в кафе, там  всё обсудим. В этом платье вы гораздо симпатичнее, чем утром.

Веронику передёрнуло, лицо и шея окрасились бордовыми пятнами.

– Нечего стыдиться своей инаковости. Каноны красоты выдумывают те, кому это выгодно. Можете поверить – вашей фигуре, вашему уму и обаянию завидуют многие прелестницы, у которых кроме смазливой мордашки и тонкой талии нечем похвастать. Чтобы почувствовать вкус жизни в любом обличии нужно научиться быть эгоистом. При расставании утром я озвучил некую просьбу, если хотите – желание.

– Помню. Зачем вам это?

– Как я могу почувствовать сладость ваших губ, не имея возможности отведать это изысканное блюдо?