Разговор за рюмкой чая. А поезд наш всё дальше мчится

Антон вскочил, сгрёб Веронику в охапку, – девочка моя, я совсем забыл. У меня для тебя и для сына подарки. Сначала тебе.

Антон вытряхнул рюкзак. Там были два модных платья, босоножки, туфельки, зимние сапоги, шикарный спортивный костюм, рукавички, шапочка, кольцо с изумрудом.

– Я не могу это принять.

– Понимаю! Ты – нет, а моя невеста – может. Надевай скорее колечко.

– Я чувствую, что это неправильно. Ты меня покупаешь. И вообще, откуда ты знал мой размер?

– Я просто вношу в семью свою лепту. Размеры… я же тебе говорил – наблюдать и анализировать – моя профессия. А это – подарки для сына.

Антон развернул объёмный пакет, в котором лежал комплект зимней одежды, катаные валенки и много игрушек.

– Антон, ты веришь в Деда Мороза?

– Как же мне не верить, если он подарил мне тебя.

– Так уж и подарил?

– Ато. Что-то спать хочется. Коленька скоро проснётся, а мы всё празднуем.

– Так я и думала. Ради этого ты всё это накупил?

– Прогоняешь?

– Ну, уж нет. Теперь я тебя ни за что не отпущу. Ты правда меня любишь? Не обманешь?

Сказав это, Вероника провалилась в мир иллюзий и бессовестно потекла.

– С Новым Годом, любимая! Пошли уже спать что ли.

– Как же долго я тебя ждала! Где ты был, почему не нашёл меня раньше?

Антон подхватил Веронику на руки, понёс в спальню, а она… она закрыла глаза, боясь спугнуть мечту.

Ведь пока сбылась только маленькая часть новогодних желаний.

С лица воду не пить

– Не подскажете, милая леди, где создают такие изысканные модели, – услышала Полина вкрадчивый шёпот приятного тембра, ощутила пряный мужской запах и свежее мятное дыхание.

Время приближалось к десяти, но уже было жарко. Скоро открывать ателье. Девушка ехала в переполненном автобусе, погружённая в свои мысли и вдруг такое.

Полина была одета в только что созданную, не до конца доработанную модель порхающего  лёгкого платья, в котором любая женщина могла бы почувствовать себя девочкой.

Ей часто задавали подобные вопросы, поэтому, не оборачиваясь, бесстрастно ответила, – сама сшила.

– Что вы, я не про платье, про вашу удивительную внешность.

– А вы её видели, – раздражённо ответила Полина, –  мою внешность, –  и развернулась лицом к собеседнику, который побледнел, смутился, тут же начал извиняться.

– Простите меня за бестактность милая девушка, я честное слово не хотел вас обидеть.

– Пустяки, я привыкла. Такую физиономию выдают при рождении.

Представьте себе человека, точнее его эмбрион, который ещё заявить о себе не успел, а тучи неприятностей и бед над его микроскопическим тельцем уже сгустились.

Полина не была плодом любви. Её зачали из любопытства.

Мальчик изнывал от желания воплотить нескромные мечты под действием наплыва вездесущих гормонов, обещал подарить подруге Вселенную со всем её несметным богатством.

Девочка потеряла голову по той же причине – первый чувственный опыт, готовность раствориться в океане влюблённости, разделить на молекулы страсти каждую клеточку взволнованного радостью тела и подарить их милому оптом и в розницу.

Сказочный романтический опыт завершился никому ненужной беременностью. Мало того, исследование показало большую вероятность неприятных врождённых дефектов у плода.

Оба потенциальных родителя на тот момент были несовершеннолетними, решение за них приняли родители, которые на правах попечителей подписали отказ от новорожденной, от Полины.

Полиной она стала позже, когда её удочерила Лидия Тимофеевна Головина, которая рожала в то же время, в той же клинике.

У неё до этого было три выкидыша. На этот раз ребёнок родился живой, но недоношенный. В инкубаторе новорожденный мальчик прожил пять дней. Выходить его не удалось.

Мама билась в истерике, пыталась выброситься из окна. Кто-то из акушерок посоветовал дать ей покормить грудью отказную девочку.

Лидия прикипела к ребёнку в одно мгновение, захотела удочерить, но она была замужем, такое ответственное решение невозможно принять единолично.

Муж Головиной был в том возрасте, когда здоровье начинает давать сбои. Детей у них до сих пор не было, а желание иметь наследника обносило главе семьи голову, не давало спокойно жить. Он был намного старше жены и решительнее.

Головин решил расстаться, чтобы успеть создать новую семью, где центром мира будут собственные дети. Суррогатные варианты его не устраивали.

Геннадий Витальевич был человеком добрым, поэтому не стал рубить сплеча. Были оговорены условия развода. Мужчина оказал содействие в удочерении Полины, приобрёл жене добротный домик, нанял пожилую помощницу по хозяйству и помогал материально, пока Лидия Тимофеевна растила дочь.

Он и теперь не забывал ежемесячно переводить на карточку бывшей жене сумму средств, достаточную для жизни без излишеств.

Прогнозы докторов к счастью не оправдались, кроме одного – у девочки было удивительно некрасивое лицо. Не ужасное, не страшное, а именно некрасивое. В нём всё было непропорционально, словно скульптор, создававший её образ, находился под воздействием галлюциногенов.

Левую и правую стороны лица невозможно было связать в единое целое по причине полного несоответствия проекций.