Разговор за рюмкой чая. Любовь понарошку и всерьёз

Причесон по моде соорудила, маникюр, пилинг, тату, одежонку от кутюр приобрела, лабутены там всякие носить научилась , даже серёжку на пузо прилепила. Пирсинг, мать его, чтобы чувствовать себя необыкновенной… и отправилась плавать в море любви с интересом.

Молодая кровь требует не только возбуждения, но и разрядки, а чувственные акробатические номера в постели никогда не были ей чужды. Чего греха таить – секс тоже относился в её головке к материальным ценностям.

Секс без любви, хоть и горячий, увы, не вдохновил. Новые возможности не дал и не приумножил.

 По причине несбывшихся надежд провалилась Наталья в глубокую депрессию.

Серёжка, решивший никогда больше не иметь отношений с женщинами-предательницами и вообще чувственных связей, запил беспробудно.

Наташка тем временем окончательно разочаровалась во всём, что имело прежде привлекательность, начала стремительно  худеть и гаснуть на глазах. Практически в тень себя прежней превратилась.

Зато у неё теперь всё есть, даже больше, чем мечтала: квартира, машина, положение, деньги.

Только любви нет. И счастья тоже.

А так всё-всё…

У Серёги, хотя ему ещё сорока нет, проктологию выявили и отсутствие иммунитета, способного справиться с болезненной проблемой. Грубо говоря – незапланированная биологией дырка в заднице, не к столу будь сказано.

Уныние, сами знаете, хуже отчаяния. Оно не оставляет шанса на будущее. Ведь человек, подхвативший эту хворь, ничего не чувствует. Совсем.

Жизнь – сама по себе занятие не из лёгких: чтобы радоваться – необходимы усилия и желание, а любовь и вовсе труд непосильный.

Бывшие супруги и любовники страдают непомерно, мучаются от утери интереса и воли к жизни, но теперь уже намеренно и жёстко не оставили друг для друга ни единой возможности на третью попытку, огородили себя со всех сторон забором негативного опыта.

Вместе плохо, врозь – и того хуже.

Хоть дырка в заднице, хоть серёжка на пузе, которая со временем грозит обратиться в отверстие немыслимого размера в теле духовном – без разницы, если живёшь без любви.

Есть явления, которые исправить невозможно: упущенное время, опрометчивые слова и поступки, утраченные доверие.

А так чего – жить можно. Главное, чтобы было на что выпить.

И таблетки приобрести…

Молчун

Женька Голованов – тот ещё молчун: обожает общество, праздники, но совсем не любит разговаривать. Обычно садится в сторонке, закидывает ногу на ногу, вставляет в уголок рта спичку, и сидит в мечтательной позе, уставившись в потолок или, к примеру, на гвоздь в стене.

Лицо его неизменно выражает благодушие и удовлетворённость. Что происходит у него в голове  догадаться невозможно. В это время он похож на молодого Пушкина: густая непослушная шевелюра, бакенбарды. В профиль – просто вылитый Александр Сергеевич.

Сидит неподвижно и мечтает.

Такого его и приметила Валентина, заведующая сельским клубом, приехавшая в деревню по распределению: худосочного, долговязого, с застывшей мимикой, но румяного и красивого юношу.

По жизни Женька флегматик и пофигист.

Валентина – высокая, дородная, крепко скроенная девица с крутыми выпуклыми формами, улыбчивая, чрезвычайно предприимчивая, но невзрачная, можно сказать топорной выделки дама.

Редкие волосы, бесцветные глаза, брови почти незаметные на бледной коже лица, широкие скулы, сильно выступающий подбородок. Зато рукастая и очень хозяйственная: за что ни возьмётся – всё у неё ладится, хоть и лет ей немного, только восемнадцать справили.

В одну кампанию ребята попадали многократно. Валентину частенько звали в гости, чтобы она готовила, накрывала стол, подавала. За столом девушка была тамадой и запевалой.

Женька сидит молчав сторонке, а Валентина устраивается на стул рядышком: то кружку с чаем в руку парню сунет, то выпивку или закуску. Следит, чтобы не перебрал невзначай.

Юноша безмолвно берёт из её рук любой предмет, словно всегда именно так в его жизни и происходило всегда, даже головы не поворачивает.

Валентина зорко следит за его движениями и взглядом, научилась понимать Женькины желания без слов.

Потянется тот в карман за папиросами – Валька скорее ему спичку зажжённую подносит, прикурить; скосит глаз в сторону – чай наливает или стопочку наполнит, не забывая нанизать на вилку солёный груздочек или ломтик колбасы, в зависимости от выражения глаз, только ей ведомого.

Женька встаёт – Валентина следом. Парень в дверь  – бежит провожать: куртку подаёт, ботинки помогает зашнуровать, шапку наденет, проверит, не забыл ли папироски и спички.

Пока юноша сидел и мечтал, Валька потихоньку его и приручила. Женька на рыбалку – она с ним. Женька шагает налегке, покуривает – Валентина рюкзак и снасти тащит.

Парень сидит на вечерней зорьке, уставившись на поплавки, словно ничего более на свете не существует, папироску из одного угла рта в другой перекатывает. Ни комар, ни мошка словно не замечают его, а Валентину облепят со всех сторон и грызут.