Разговор за рюмкой чая. Любовь понарошку и всерьёз

Сквозь снег едва пробивался тусклый свет. Дело было в конце декабря, почти месяц как началась Полярная ночь. В это время даже в полдень сумерки. Солнце совсем перестаёт посещать небосвод, наверно тоже спит или дремлет.

Время было к вечеру, когда сумрак и вовсе сгущается.  Антона пробил холодный пот. Страшно.

Дышать легко, воздуха в снежном месиве хватает, только ничего не видно, а это ужасно, тем более, что без помощи зрения невозможно определить направление движения. Похоже на детскую игру, когда раскручивают с завязанными глазами, а тебе нужно правильно определить направление и срезать с верёвки подарок.

Интуиция и острый слух не помогут, только на везение расчёт. Фортуна, как известно, женщина строптивая, коварная и безжалостная – помогает лишь тому, кто сам ей руку протянет.

Антон попал в капкан, который не предполагал лёгкого выхода. Каждое движение усугубляло положение, закапывая его ещё глубже.

Попытки двигаться результата не дали, пассивность – тем более. Куда делись лыжи, неизвестно. Ему бы хоть один огрызочек, который можно использовать в качестве лопаты. Нет ничего, кроме ружья за плечами, охотничьего ножа и рюкзачка с сухим бельём.

Ситуация патовая: рыть тоннель в никуда или медитировать, ждать, когда тебя случайно обнаружат. Одно хорошо: под слоем снега довольно тепло. Впрочем, у этого плюса есть серьёзный минус – мокрое от пота бельё.

Одет-то Антон с поправкой на мороз и ветер, а под снегом, словно в тёплом помещении. Мокрое бельё, это быстрое остывание, которое забирает невосполнимые ресурсы в виде энергии и силы.

Антон начал лихорадочно рыть, пока не выбрался на поверхность. Осмотрелся, нашёл обломки лыж. Начал вытряхивать вещмешок. Ничего подходящего к случаю нет.  Мало того, поблизости ни одного перелеска, где можно хотя бы жерди вырубить.

Пришлось снять ветровку, которую Антон носил под тёплой меховой курткой для защиты от пронизывающего ветра. Привязал её между обломками лыж, разорвал  пополам трикотажные штаны, вдел в штанины руки в рукавицах, чтобы в них не сыпался снег, когда придётся выбираться в очередной раз из снежного плена и начал ползти с помощью этого приспособления.

Определить направление, куда необходимо двигаться ему удалось сразу. На линии горизонта в тёмное время суток, тем более при трескучих морозах, когда свет падает вопреки законам физики вертикально вверх, на огромное расстояние виден городской свет в виде зарева. На него и следует ползти.

Скорость движения получалась фантастическая: не более половины километра за час, если повезёт не проваливаться слишком часто.

Антон оказался не особенно везучим: то и дело барахтался в глубине снежной каши. Несмотря на это, расстояние медленно сокращалось, но хотелось быстрее.

Иногда удавалось удачно съехать с пригорка сразу метров на пятьдесят, однако такой успех – лишь маленький бонус, который поддерживал азарт и заставлял тут же делать ошибки.

Ползти и выкарабкиваться пришлось около суток. Последние метры, перед тем как можно стало встать на ноги, Антон не способен был даже ползти.

Голова кружилась, то и дело отключался мозг, зато вожделённая цель совсем рядом. Нужно только встать на ноги и пройти около километра.

В обычное время это была бы лёгкая прогулка. Только не сейчас. Даже встать не хватило сил.

Пришлось и дальше ползти.

Прохожие шарахались от него, думая, что тот банально пьян.

Странно. Это не характерно для жителей севера. Чего-то в нём было не так. Чего именно, он так никогда и не узнал, но до дома добрался.

Спал почти двое суток.

Вопреки теории о выученных уроках в следующий выходной Антон снова отправился в тундру. И в очередной –  тоже.

Охота, говорят, пуще неволи.

Вот и сегодня он опять на лыжне.

Весь день носился за зайцами и куропатками. Добыл двух ушастых и штук шесть куропаток. Настроение было замечательное.

На обратном пути неожиданно резко усилился мороз. Небо осветило Северное сияние, устроив грандиозное цветовое и световое шоу.

Красотища необыкновенная.

Зелёно-голубой занавес шевелился, будто подчинялся невидимому ветру, перестраивался, играл объёмами, время от времени добавлял красок, изменял конфигурацию, появлялся и исчезал, словно по команде невидимого дирижёра.

Под ногами всё сильнее и отчётливее был слышен хруст, словно лопались невидимые шарики.

Антон достал зеркальце, посмотрелся в него: сияние ярко озаряло окрестности, изображение было чётким, хорошо видимым. Белых пятен, свидетельствующих о начале обморожения, не было видно.

Ну и что?  Подождать, когда появятся? Антон энергично растёр замёрзшие щёки, стянувшиеся на лице как маска, не давая шевелить мимическими мышцами, пока в них не появилось покалывание, завязал покрепче вещмешок, поправил ружье: теперь оно вряд ли понадобится.

Нужно торопиться. В такой мороз опасно долго путешествовать, разве что отправляешься в последний путь.

Рановато ему. Двадцать лет всего. Только жить начинает. Даже с девчонками ещё не целовался.  Ладно, дело наживное. Удовольствие нужно расходовать экономно, чтобы вкус жизни не потерять.