Разговорчики в строю. Лучшее за 2008-2009 годы

Ах, да! Нужно ведь объяснить, почему мы там оказались. Дело в том, что одна из комнатушек была ведомственной жилплощадью. И проживал в ней Гена. Точнее, Генрих. Ещё точнее, Генрих Краузе. Студент третьего курса Ленинградского горного института.

Родом Генрих был из советских немцев, коих во времена Отца Народов выселили из Поволжья в казахские степи. Окончив школу с золотой медалью, он прибыл в Ленинград и с первого захода, сдав на «отлично» экзамен, поступил на геофизический факультет этого славного учебного заведения.

И хотя в роду Краузе, по уверениям Гены, были сплошь немцы, я все же подозреваю, что там не обошлось без кого-то ещё.

Опять же, вспоминая Высоцкого: «Только русские в родне: прадед мой Самарин! Если кто и влез ко мне, так и тот татарин».

В случае с Геной можно было смело заменить русского немцем, а татарина русским, ибо такие типично немецкие качества, как упорство, трудолюбие, пунктуальность и честность каким-то невероятным образом умудрялись сочетаться в нем с поистине русским разгильдяйством.

Учился Гена легко, хвостов не имел. Память у него была феноменальная! Прочитанное и услышанное застревало в голове надолго. То, что Гена в совершенстве владел немецким, подразумевалось само собой. На языке Шиллера и Гёте Гена говорил совершенно свободно, плюс к этому, ещё и на трёх его диалектах. Изображать бундесовского туриста Гене тоже приходилось. И консультанта, и переводчика тоже… Да много чего рассказать можно обо всех его приключениях!

Вызовы в деканат были обычным делом. Не вылететь из института помогала лишь отличная учёба. Чувствуя, что ещё пара залётов, и дело крепко запахнет жареным, Гена задумался о том, что пока из общаги не попёрли, надо срочно изыскивать какие-то варианты.

Обо всём, что их комната вытворяла в общаге, рассказывают, наверное, ещё до сих пор. Из серии легенд и преданий «Да, были люди в наше время!», кои кочуют в студенческой среде из поколения в поколение.

Чего стоил хотя бы «ресторан «Матроскин», когда Гена сотоварищи решил отметить успешную сдачу курсовой. Они напоили портвейном, сорокалитровую флягу, которого каким-то хитрым образом сумели вынести с территории торгового порта, половину жителей общаги, а попутно заманили в общагу через окно первого этажа валерьянкой дюжину котов с ближайшей помойки. Один из любителей валерьянки, налакавшись, уснул на подоконнике. Другой, большой и когда-то пушистый сибиряк, был кем-то из Генкиных «сокамерников» принесён в комнату, вновь напоен валерьянкой, и, как положено, забылся крепким алкогольным сном. В целях борьбы с колтунами и блохами спящего кота обрызгали каким-то средством от клопов, полагая, что блох эта химия тоже выведет, и побрили. Заботливые «любители животных» даже замазали ему зелёнкой неизбежные порезы. Проснувшийся кот долго с недоумением оглядывал себя – непривычно лысого и пестрящего изумрудно-зелёными пятнами и полосами. Из всей растительности на нем оставалась лишь грива и кончик хвоста. Этакий панкующий мини-лев.. Кот обвёл взглядом комнату, издал хриплый мяв и получил валерьянку в крышке от консервной банки. Вылакав, вновь свалился под батарею. «Наш человек!» – было принято единогласное решение.

Остальные кошаки разноголосо орали, подпевая магнитофону и пьяным студиозусам. На концерт пришёл комендант, увидел в коридоре нагло валяющегося на подоконнике кота, и, задохнувшись от возмущения, попытался сбросить того с подоконника. Разбуженный кот незамедлительно разодрал когтями руку коменданта и вывалился назад в окно, оглашая окрестности гнусным воем. Вахтер и пострадавший комендант с обещаниями страшных кар студентам вылавливали остальных кошаков и пинками отправляли на улицу. Коты орали и уходить не хотели. Им здесь, судя по всему, нравилось…

В общем, шухер потом был немалый… Был и деканат, и угрозы отчисления…

Но всё же и в этот раз обошлось….

Решив, что риск дальнейшего проживания в общаге не оправдан, Гена с блеском решил проблему, сумев, правда не без помощи одного из преподавателей, симпатизировавшего «действительно очень толковому и грамотному студенту», устроиться дворником в один из ближайших ЖЭКов.

А дворнику полагалась ведомственная жилплощадь. «Поколение дворников и сторожей» – помните? Ощутимая прибавка к стипендии, плюс своё жилье. Куда можно водить девиц, приглашать друзей и вообще плевать с высокой колокольни на студсовет, коменданта, вахтеров и всё остальное…

Дворничал Гена на Васильевском острове. До института ему было рукой подать. В общем и целом, устроился неплохо.