Разговоры на песке. Как аборигенное мышление может спасти мир

Есть много средств, которыми поддерживается угнетение женщин. Миф о романтической любви носит политический характер. Это миф о гетеросексуальных парах, в которых доминирует мужчина, а неполноценная женщина обретает полноценность благодаря отношениям со своим партнером. Патриархат представляет эту половую идентичность как естественную, маскируя культурную сконструированность женственного и тем самым постоянно воспроизводя подчиненное положение женщины.

В аборигенных культурах романтическая любовь выглядит иначе. Во многих наших языках есть слово, которое с приходом миссионеров стали ошибочно переводить как «прелюбодеяние». Это любовная магия, та часть древнего Знания, которая говорит о химии и электрической заряженности влечения и секса. В этой любовной игре все равны и всё позволено, кроме игр с человеком из неправильной родственной группы. Ни мужчины, ни женщины не обязаны связывать себя узами с одним партнером на всю жизнь, но брак остается священным.

Выборочные отрывки из наблюдений антропологов и первых поселенцев популяризировали представление о том, что пожилые люди пользовались своей властью и влиянием, чтобы жениться на несовершеннолетних девочках и забирать себе молодых женщин группы. При этом игнорируется тот факт, что пожилые женщины делали ровно то же самое с молодыми мужчинами: такой механизм вполне оправдан для поддержания демографической стабильности при низкой рождаемости. Он также обуздывал горячность юности и помогал юношам и девушкам разобраться в тонкостях сексуальных отношений. Вы можете принять это за педофилию, но имейте в виду, что в те времена подростковый возраст продолжался всего несколько месяцев, а не лет, – по всему миру дети становились «молодыми взрослыми» и женились намного раньше, нежели теперь.

Отдельные исторические свидетельства также породили представление о том, что мужчины-аборигены контролируют подвластных им женщин посредством насилия. Случай, когда мужчина бьет женщину, интерпретируется как нерыцарский и варварский и проецируется на идею о «естественном» мужском доминировании, при этом контекст полностью игнорируется. Реальный контекст заключается в том, что все – как мужчины, так и женщины – могут быть наказаны за проступки, и правосудие вершится всеми членами группы, а не централизованной мужской властью. Да, женщин били так же, как и любого, когда они нарушали Закон, потому что их уважали и считали равными и ответственными перед Законом, а не слабыми и хрупкими существами.

«Дело не только в Законе и насилии, – напоминает мне Келли. – У нас, в отличие от западной культуры, где человек обречен вечно искупать совершенное им преступление, нарушение Закона не обязательно ведет к насильственному действию, а после того, как наказание свершилось, жизнь продолжается». Она также предлагает мне представить, к каким обобщениям пришли бы поселенцы, став свидетелями того, как аборигенка бьет мужчину. Исходя из собственного опыта, могу сказать, что чаще всего это воспринимается как аномалия и всецело осуждается.

Когда я думаю о том, как меня прилюдно избила женщина, сломав мне три ребра, полоснув ножом по руке и выдрав половину моей шевелюры, я вспоминаю, что неаборигенные свидетели этой стычки не обратили внимания на силу этой великолепной женщины и сосредоточились на моей слабости как индивида, который в каком-то смысле подвел свой пол. Сторонние наблюдатели, как мужчины, так и женщины, были настолько разочарованы тем, как жалко я выглядел в драке, что даже не стали вызывать скорую, из-за чего мне пришлось, истекая кровью, ползти домой. Наблюдатели, как правило, придерживаются очень избирательного подхода, когда дело доходит до широких обобщений о гендере и этничности.

Хорошим примером избирательности наблюдений поселенцев над аборигенной культурой, которая привела к большой путанице, является разделение труда «охотников и собирателей» по половому признаку. Даже в нашей общине сегодня многие верят в то, что традиционно мужчины охотились, а женщины занимались собирательством. Тем не менее в древних историях те и другие принимали участие в обоих видах деятельности. Большую часть того, что я знаю о собирательстве, я узнал от мужчин, а некоторые навыки охоты и большинство знаний о рыбной ловле мне передали женщины. В общинах, где до сих пор занимаются охотой и собирательством, можно видеть мужчин, собирающих съедобные растения, и женщин, которые ловят рыбу и охотятся при помощи своих палок-копалок.