Разговоры о (не)серьезном

Нашлось оно не сразу. Пришлось пройти несколько метров и повернуть за угол, чтобы наткнуться на кафешку с наиглупейшим названием «Маленький гном». Я не любил кафе, но, по долгу службы, мне частенько приходилось в них бывать, но не в этой части города. Потом я «позалипал» на вывеску с названием и пришел к мысли, что вообще не видел умных названий кафе. Даже «Библиотека». «Мы вчера так нажрались в Библиотеке» — согласитесь, звучит забавно.

Место, вопреки моим ожиданиям, оказалось довольно приличное. Черные круглые столики на одной ножке, сразу напомнили какие-то странные грибы, да так, что я всерьез задумался, съедобные ли они, и черные деревянные стульчики с резной спинкой. Чистый, глянцевый пол, подобный галечному пляжу, при взгляде на него чудился шум волн. Бар, в лучших традициях фильмов о мафии и очень красивая, глянцевая (вот слово привязалось) барменша, как с обложки, да еще с таким декольте, что хотелось в него нырнуть. Но вот почему кафе называлось «Маленький гном», убейте, я не понял.

Все столики были заняты, но не все места. Я прикинул, к кому лучше будет присоединить свое сегодняшнее одиночество. За столиком ближе к выходу, а значит, и ко мне, сидела парочка. Девушка смотрела на парня, красивого, как в рекламе бритвенного станка, глазами завороженного удавом кролика, не переставая размешивать сахар в маленькой белой чашке, а он, в это время, с видом профессора за кафедрой, что-то рассказывал ей, то и дело разводя руками. Рядом за столиком сидела «Леди»: величественная осанка, не броский, но жутко дорогой дизайнерский костюм, каблуки высотой с Эйфелеву башню, не красавица, но со взглядом императрицы. «К этой точно подсаживаться не буду, съест!»— подумал я. Она сидела, отставив тонкую руку с дамской сигаретой, а другой вертела задумчиво рюмку коньяка. Я отвел взгляд, мне показалось, что я вмешиваюсь, так беспардонно вмешиваясь во что-то очень интимное, хотя никакой симпатии мне эта женщина не внушила. Но было что-то трагическое в ней, что, даже не знаю. Или я стал сентиментальным, оттого, что меня бросили и мне везде мерещатся тайны Мадридского двора. За остальными немногочисленными столиками сидело тоже по одному человеку: девушка-студентка в очках читала конспект, прихлебывая пиво из высокого бокала и закусывая сухариками; мужчина в военной форме средних лет с полной пузатой кружкой пива и рядом стоящей пустой и полной окурков пепельницей; женщина лет 35, по виду вылитый педагог, причем, наверняка, русского и литературы, ела салат, предположительно «Оливье».

Я уже было подумал присоединится к ней, как девушка-студентка залпом допила пиво и, оставив недоеденный сухарик одиноко лежать на подносе, положила конспект в сумку и направилась к вешалке. Подошла барменша и убрала бокал с сухариком, выставив на обозрение глубокую впадину своего декольте. Я присел и заказал кофе.

Отхлебнув глоток, я решил, что надо подумать о Ней. Погоревать хотя бы, для приличия. Но горевать, хоть убей, не хотелось. Настроение было созерцательным и вспоминать под слезливую музыку Джо Дассена свою бывшую будущую жену (очередную) совсем не хотелось, хотелось наблюдать.

Учительница осталась за столиком позади меня, и горевать об этом я тоже не стал, интереса, как такового, она не представляла. Что может быть скучнее преподавателя русского языка, навремя вырвавшегося из пучины сочинений на тему: «Война в романе Льва Толстого» или «Катерина — луч света в темном царстве» и решившей набраться сил для очередного заплыва и наполнить желудок в более или менее подходящем месте. Не сомневаюсь, что сейчас она положит в рот последний кусочек хлеба, которым вымакала остатки майонеза, интеллигентно промакнет салфеткой уголки рта, ей же оботрет пальцы, положит ее, скомканную, в тарелку из-под салата и, поминая про себя погоду и вышеупомянутые сочинения крепким, отнюдь не литературным словом, уйдет, думая при этом о невыглаженных рубашках мужа.

А вот парочка и «Леди» оказались как раз в поле моего зрения. С парой было все ясно: девушка с приоткрытым ртом продолжала поглощать информацию, выдаваемую парнем со скоростью персонального компьютера. Мысли закружились, завьюжелись, вторя погоде на улице и вот передо мной уже появляется картинка: девушка идет по заснеженному городу, ей скучно, холодно и вообще у нее не клеится с противоположным полом. «Какая же я невезучая» — констатирует она шепотом и глаза ее наполняются крупными слезами. Тут над ее наклоненной головой раздается приятный мужской голос: «Девушка, вам холодно? Я могу помочь?». Она вздрагивает всем телом и целую вечность, уложенную в секунду, замирает, боясь, что этот сказочный голос принадлежит очередному «уроду». Но оборачиваться надо и она, мысленно перекрестившись, поворачивается и замирает в немом восхищении.