Разговоры переоценивают (ЛП)

— Как удобно.

Экстрасенс поднял бровь.

— У тебя что-то на уме, Двойка?

— Я просто думаю, забавно, что все эти «охотники» выходят из-за угла. Почему, черт возьми, мы с Сэмом никогда о них не слышали? Как мы упустили возможность быть в курсе событий, за столько-то лет?

Калеб покачал головой.

— В Братстве всегда были другие люди. Ты это знаешь. — Мальчики Винчестера просто были защищены от них.

— Хочешь сказать, что Гордон Уокер состоит в Братстве? — с сомнением спросил Дин.— У него не было кольца.

— Да, но не все получают место за круглым столом, Двойка. Особенно слабоумные психопаты.

Дин нахмурился.

— Почему у него нет кольца?

— В последний раз я слышал, что он не заработал его. — Калеб отхлебнул еще глоток, успешно притупив головную боль. — И не думаю, что он получит его в будущем.— Особенно после того, как порезал младшего брата избранного Хранителя.

— Ясно, — Винчестер покрутил в руках рюмку. — Ведь Джим ушел и все такое…

Калеб откашлялся.

— Это мне кое о чем напомнило. — Он похлопал себя по карманам джинсов, потом порылся в карманах куртки. — У меня есть кое-что для тебя.

Дин поднял глаза и с интересом, как ребенок на Рождество, наблюдал, как Ривз обыскивает свою одежду.

— Подарок больше хлебницы?

— Заткнись, — прорычал Ривз, наконец найдя то, что искал. Он вытащил черный бархатный мешочек и бросил его на стол перед Дином.

— Что это?

Калеб вздохнул и указал на мешочек.

— Есть один способ узнать.

Дин закатил глаза, нарочно медленно открыл темные складки и заглянул внутрь с притворным недоверием. Он улыбнулся, услышав нетерпеливый вздох Калеба, а затем перевернул мешочек и высыпал содержимое в ладонь. У него перехватило дыхание, когда холодный металл коснулся его кожи. Кольцо было похоже на то, что он уже носил, но там, где его кольцо было гладким, это украшала гравировка. Он хорошо знал этот символ.

Винчестер сжал пальцы в кулак, чтобы унять дрожь.

— Кольцо пастора Джима? — Он поднял глаза на Калеба. — Как?

— Я взял его, прежде чем мы сожгли тело. — Экстрасенс сглотнул. — Он хотел, чтобы оно было у тебя.

— Не понимаю. — Образ Джима пронесся в голове Дина, рассеянные образы из его детства, а также последнее воспоминание о пасторе: летний день у пруда, когда Мерфи отправил его домой к семье.

— Когда-нибудь ты поймешь, — Ривз быстро сменил тему. — Так… Сэм говорит, нам нужно поговорить.

— Поговорить? — Дин нахмурился, заметив сену темы в разговоре. — О чем?

— О, я даже не знаю. О погоде? Политике? О том, что твой ублюдок отец умер?

Винчестер глухо зарычал.

— Ты шутишь, да? Вот почему он так поспешно смылся отсюда? — Черт! А он-то думал, что ясно выразился на эту тему.

Калеб пожал плечами и снова наполнил рюмки.

— Что я могу сказать? Малыш беспокоится о тебе. Это в его ДНК.

— Значит, он попросил тебя поговорить со мной? — Дин недоверчиво покачал головой и, поморщившись, оттолкнул рюмку.

Ривз поднял руку и указал на едва заметный шрам на ладони.

— Эй, мы же кровные братья.

Дин закатил глаза.

— Разве он не помнит, что ты уже рассказал мне о «птицах и пчелах», когда мне было десять лет?

Ривз фыркнул.

— Я почти забыл об этом. — Он снова рассмеялся. — Черт. Джон заставил меня пробежать десять миль с нагруженным рюкзаком из-за этой маленькой речи.

— Это не было достаточным наказанием. У меня был шрам на всю жизнь.

— Эй, я помирился с тобой, когда тебе было пятнадцать. Помнишь? — Калеб указал на него пальцем. — Скольким детям твоего возраста посчастливилось учиться сексу у звезды. Это тоже самое, что быть в Малой лиге и идти на весеннюю тренировку с Sox.

Дин застонал.

— Дай мне передышку.

— Только если ты мне ее дашь, — серьезно сказал Калеб. — Выкладывай все начистоту, так, чтобы завтра мне не пришлось со стыдом смотреть в глаза Сэмми.

Старший Винчестер покачал головой и потер глаза.

— Ты же понимаешь, что мы не разговариваем, Ривз. Мы играем в бильярд или спорим, играем в покер или спорим, клеим женщин или спорим! Самая серьезная вещь, которую мы с тобой обсуждали — это вечная красота автомата. — Это неправда, но будь он проклят, если будет выворачивать душу перед Калебом. У его лучшего друга были свои проблемы, которые он должен был решать. Дин был не единственным, кто боролся с потерей. Он точно надерет Сэму задницу.

— Мы иногда говорим. — Калеб, с притворной болью, прижал руку к груди. — Помнишь то время, когда чокнутый Коннер решил объявить Сэмми своим наследником? Я был там ради тебя. Или как насчет того времени, когда ты пошел с той наркоманкой? Потом был тот день Благодарения несколько лет назад. Мы обсуждали какое-то дерьмо, Двойка.

Дин застонал.

— Мы едва выжили в автокатастрофе. Мы замерзали в глуши, у тебя было чертово сотрясение мозга, а я истекал кровью. Мы оба думали, что умрем.

— И к чему ты клонишь?

— В том-то и дело… Черт, не понимаю, к чему я клоню.

— Вот именно. — Калеб налил им обоим еще по рюмке, хотя становилось до боли очевидно, что с них обоих, наверное, хватит. — Ты больше ни черта не знаешь.

— Что? — Дин взял рюмку, но не стал пить.

— Ты потерял точку отсчета. Твоей опоре нанесен серьезный ущерб. Твоя структура подорвана.