Разговоры Пушкина

Декабрь 1830 г. — январь 1831 г.

Остафьево[270].

Я живо помню, как он во время семейного чая расхаживал по комнате, не то плавая, не то как будто катаясь на коньках, и, потирая руки, декламировал, сильно напирая на: "Я мещанин, я мещанин, я просто русский мещанин". С особенным наслаждением Пушкин прочел врезавшиеся в мою память четыре стиха:

Не торговал мой дед блинами,
В князья не прыгал из хохлов,
Не пел на клиросе с дьячками,
Не ваксил царских сапогов[271]

.

Кн. П. П. Вяземский[272]. А. С. Пушкин. РА 1834, II, стр. 415–416.

1830–1832 гг.

Пушкин заставил меня взглянуть на дело серьезно. Он уже давно склонял меня приняться за большое сочинение и, наконец, один раз после того, как я ему прочел одно небольшое изображение небольшой сцены, но которое, однако ж, поразило его больше всего, мной прежде читанного, он мне сказал: "Как с этой способностью угадывать человека и несколькими чертами выставлять его вдруг всего, как живого, с этой способностью, не приняться за большое сочинение — это просто грех".

Н. В. Гоголь. Авторская исповедь. — Ср. Анненков, I, стр. 367.

1831 г.

"Я непременно буду писать о "Страннике", — сказал он [Пушкин] мне… — "Пора нам перестать говорить друг другу вы", сказал он мне, когда я просил его в собрании показать жену свою. И я в первый раз сказал ему: "Пушкин — ты поэт, а жена твоя — воплощенная поэзия".

А. Ф. Вельтман[273]. Воспоминания. Майков, стр. 131–132.

С.-Петербург [у С. Ф. Тимирязевой][274].

Однажды после обеда, когда перешли в кабинет и Пушкин, закурив сигару, погрузился в кресло у камина, матушка начала ходить взад и вперед по комнате. Пушкин долго и молча следил за ее высокой и стройной фигурой и, наконец, воскликнул: "Ах, Софья Федоровна, как посмотрю я на вас и на ваш рост, так мне все кажется, что судьба меня, как лавочник, обмерила".

Ф. [И.] Тимирязев. Страницы прошлого. РА 1884, I, стр. 313.

20 января.

Москва.

Когда известие о смерти барона Дельвига[275] пришло в Москву, тогда мы были вместе с Пушкиным, и он, обратясь ко мне, сказал: "Ну, Войныч, держись: в наши ряды постреливать стали".

П. В. Нащокин Н. М. Коншину. PC 1908, № 12, стр. 762–763.

16 февраля.

*… Аккурат два дня до его свадьбы[276] оставалось, — зашла я к Нащокину с Ольгой. Не успели мы и поздороваться, как под крыльцо сани подкатили, и в сени вошел Пушкин. Увидал меня из сеней и кричит: "Ах, радость моя, как я рад тебе, здорово, моя бесценная!" — поцеловал меня в щеку и уселся на софу… — "Спой мне, говорит, Таня, что-нибудь на счастье, слышала, может быть, я женюсь?" — "Как не слыхать, говорю, дай вам бог, Александр Сергеевич!" — "Ну, спой мне, спой"… Запела я Пушкину песню, — она хоть и подблюдною считается, а только не годится было мне ее теперича петь, потому она, будто, сказывают, не к добру… Вдруг слышу, громко зарыдал Пушкин… Кинулся к нему Павел Войнович: "Что с тобой, что с тобой, Пушкин?" — "Ах, говорит, эта ее песня всю мне внутрь перевернула, — она мне не радость, а большую потерю предвещает!.."

Цыганка Татьяна Дементьевна по записи В. П. (Б. М. Маркевича). "СПб. Ведомости " 1875, № 131.

Москва.

До сих пор еще толкуют о славном бале наших молодых, хваля особенно ласку и ловкость Ольги[277]… Поэт Пушкин также в восхищении от нее; говорит, что невозможно лучше Ольги соединять вместе роль девушки, только что поступившей в барыню и хозяйки. Он мне говорил на бале: "Я глаз не спускаю с княгини О. А., не понятно, как она всюду поспевает, не только занимается всеми, кои тут, но даже и отсутствующим посылает корнеты с конфектами; я бы ее воспел, да не стихи на уме теперь".

А. Я. Булгаков К. Я. Булгакову (19 февраля 1331 г.). РА 1902, I, стр. 53–54.

Он жене моей говорил на бале: "Пора мне остепениться; ежели не сделает этого жена моя, то нечего уже ожидать от меня".

А. Я. Булгаков К. Я. Булгакову (19 февраля 1831 г.). РА 1902, I. отр. 54.

18 февраля.

Свадьба Пушкина происходила 18 февраля 1831 г. Во время обряда Пушкин, задев нечаянно за аналой, уронил крест; говорят, при обмене колец, одно из них упало на пол… Поэт изменился в лице и тут же шепнул одному из присутствовавших: "Toils les mauvais augures" [все дурные предзнаменования].

А. П. Керн. Воспоминания. PC 1880, № 1, стр. 148.

Ср. Бартенев, стр. 64.

После 18 февраля.

Я уверена, что он был добрым мужем, хотя и говорил однажды, шутя, Анне Николаевне [Вульф][278], которая его поздравляла с неожиданною в нем способностью вести себя, как прилично любящему мужу: "Се n'est que de rhypocrisie" [Это только притворство].

А. П. Керн П.В. Анненкову. ПС, V, стр. 151.

Апрель.

Москва.