Разгром конвоя PQ-17

Сторожевой корабль «Ла-Малоне» собрал все четыре судна вместе и не без труда построил их в кильватерную колонну. Штормовая погода и высокая волна на море очень затрудняли сближение с каждым судном на расстояние слышимости голоса через мегафон, а это было необходимо для инструктажа капитанов о порядке входа в пролив Маточкин Шар. «Экипажи судов были очень возбуждены», — писал Карадэс. Когда «Ла-Малоне» подходил к борту судна, его дружно приветствовали радостными криками.

К 22.00 6 июля эти четыре судна находились на безопасной якорной стоянке в проливе Маточкин Шар. Несколько дней назад один из членов экипажа «Самуэля Чейза» сошел с ума; его перевели на спасательное судно для медицинского наблюдения. Через несколько часов, сильно дымя, в пролив вошли старые, 11-узловые траулеры «Лорд Мидлтон» и «Нортерн Джем». Тяжелейшее испытание для кораблей королевского флота кончилось. Здесь, в проливе Маточкин Шар, они находились в относительной безопасности от воздушных атак противника. Все военные корабли встали на якорь так, чтобы в случае необходимости можно было встретить противника дружным огнем своих 100-мм орудий.

За несколько дней и ночей артиллеристы кораблей охранения впервые получили возможность отдохнуть. Темой разговоров снова стали события 5 и 6 июля, а также радиограмма адмиралтейства, в которой говорилось, что главная задача кораблей — избежать гибели. «Матросы, кочегары и старшины согласились, что в ночь на 6 июля их жизнь несколько раз висела на волоске, — записал лейтенант Карадэс. — Некоторые признались, что испытывали страх. Минуты тянулись как целые дни; люди не были голодны и не испытывали жажды, однако корабельный кок заявил, что они выпили очень много чаю. А эта воздушная атака два дня назад, в которой за три часа участвовало около 150 самолетов! Нашу автоматическую многоствольную установку на корме то и дело заклинивало; из нее сделали только 150 выстрелов.

„Эрликоны“ показали себя хорошо. Вместо многоствольной установки лучше бы иметь несколько „эрликонов“. В один из периодов затишья начальник интендантской службы читал трем матросам евангелие. Радиолокационная установка работала отлично; гидролокатор использовали совсем мало, к тому же его работе часто мешали шедшие рядом эскадренные миноносцы. В разгар воспоминаний возник вопрос: „Мы хотим знать, почему судам и кораблям приказали рассредоточиться?“» Свою запись в дневнике за 6 июля лейтенант Карадэс закончил вопросом: могли ли сторожевые корабли сделать больше того, что они сделали? «Возможно, нам все объяснит глава английской военно-морской миссии в Архангельске, если, конечно, мы дойдем туда»?

К концу дня в пролив медленно вошел сторожевой корабль «Лотос». Внешне он скорее походил на прогулочный пароход, настолько его палуба была переполнена моряками, подобранными с трех судов. Этому мужественному кораблю, разумеется, устроили шумную встречу. Моряков с «Ривер Афтона» перевели на один из кораблей ПВО, а с «Пэнкрафта»—на американское судно. Командир конвоя Даудинг пожелал остаться на «Лотосе». Начиная с полуночи у входа в пролив непрерывно патрулировали сторожевые корабли, следившие своими гидролокаторами за тем, чтобы на якорную стоянку не пробрались немецкие подводные лодки. О траулере ПЛО «Айршир», завоевавшем симпатии «Ла-Малоне» и других кораблей, по-прежнему не имелось никаких сведений. Таким образом, в проливе Маточкин Шар теперь укрывалось семнадцать кораблей и судов; последних, к, сожалению, было только пять.

Где же были остальные суда? Семь из них находились в северной части Баренцева моря и шли вдоль кромки паковых льдов в направлении берегов Новой Земли. Впереди шел американский транспорт типа «Либерти» — «Джон Уайтерепун», груженый танками и боеприпасами; позади него на протяжении 150 миль в беспорядочной последовательности шли «Алькоа Рейнджер», грузовое судно с катапультой для подъема самолета «Эмпайр Тайд», «Беллингэм», «Хатлбьюри», «Олопана» и «Уинстон Сэйлем».

В 10.45 с «Олопаны» заметили приближавшийся к судну «фокке-вульф» — огромный четырехмоторный бомбардировщик. Моряки заняли свои боевые посты у зенитных установок и подготовили к спуску спасательные шлюпки, так как считали, что конец близок. Капитан Стоун приказал радисту дать сигнал «воздушная атака» с указанием места судна, ибо тоже был уверен, что для «Олопаны» настали ее последние минуты. Положив секретные документы в специальную тяжелую сумку для уничтожения, он приказал радисту упомянуть в радиограмме и этот факт. Однако самолет не атаковал судно: описав над ним несколько кругов, он скрылся за горизонтом. «Мы подумали, что, обнаружив нас, он послал радиограмму своему начальству, — рассказал позднее Струн, — и решили, что до атаки у нас еще будет передышка часа три-четыре».

Весь день сигнальщики и артиллеристы находились на боевых постах, но атаки так и не последовало.