Различные миры моей души

– Но боги! Я не знаю, где он, – Пилат остановился перед ним. Он не хотел подчиняться столь грубой силе и столь изворотливому разуму. Имея сведения, он хотел оттянуть как можно дальше неумолимый конец. Хотя и не понимал, что же такого этот конец принесёт лично ему.

– Завтра он будет праздновать вечер Пейсах за потоком Кедрон в саду Гефсимании.

– Откуда ты знаешь?

– Как ты сказал, мои шпионы не зря получают деньги. К тому же об этом мне донёс один из его учеников.

– Кто же этот предатель?

– Почему же он предатель? У каждого на этой земле своя миссия. Не только у этого Иешуа.

– И у тебя?

– И у меня. Думаешь, я не знаю, как ты и твои солдаты ненавидите Иудею? С какой радостью вы выбили бы из моего народа все до последнего гроша и выбросили в пустыню? Думаешь, слова этого Иешуа о Боге, истине и любви к ближнему не нашли отклика в моём сердце? Но представь, если он будет жить, толпы людей будут ходить за ним стадом. А кто будет работать, и отдавать вам налоги, которых кесарь вовсе не отменял? Кто будет приносить жертвы в нашем Храме, чтобы Бог не прогневался на нас ещё больше? Я не хочу видеть резню на улицах Ершалаима, я не хочу, чтобы Рим поглотил Иудею, как он это сделал с другими покорёнными странами. Смерть Иешуа объединит иудеев…

– Против нас? – вставил Пилат, грозно хмуря брови. – Я понимаю твою мысль, и мне она не нравится.

– Нет, не против вас, а вместе с вами. Иудея будет Иудеей в составе Рима, а не его служанкой, рабой. Ты же докажешь, что этот Иешуа – не есть твоя марионетка, что его появление – не есть твой коварный план.

– Хоть твои слова и противны моей душе, но ты прав. Однако, если я буду вынужден, я поступлю так, как скажут жители Иерусалима.

Иосиф Каиафа наклонил голову и повернулся, чтобы уходить.

– Так всё же, кто тот человек, который сказал тебе, где завтра следует искать Иисуса? И что он получил за это?

– Ты хочешь это знать?

– Да, я хочу знать имя того, кого будут проклинать больше меня.

– Что ж. Это любимый ученик Иешуа, самый пылкий и верный его последователь. Зовут его Иегуда Симеонов Ушгуриуд. Получил он тридцать тетрадрахм, чтобы помочь жене своей, Марии, и сестре её, Марфе. А также чтобы раздать милостыню от имени Иешуа. По крайней мере, это его слова. И он вовсе не предатель. Он разделяет мои мысли и радеет желанием спасти свою страну.

– Ты хорошо промыл ему мозги.

– Он патриот. Мне это было без надобности.

Пилат помолчал, потирая лоб.

– Иуда… Да, жаль мне его. С завтрашнего дня он будет проклят не только на земле, но и на небе. И это всё из-за тридцати серебряных монет? Паршивый раб стоит пятьдесят.

– Как я сказал, у каждого на этой земле своя миссия.

Он поклонился и медленно и с достоинством вышел.

Пилат походил ещё некоторое время по колоннаде. Наконец, он обратился к стоящему у дверей воину:

– Позови мне начальника стражи.

Солдат стукнул копьём в пол и вышел передать распоряжение префекта.

Когда начальник стражи пришёл, префект сидел на своём месте и просматривал свитки с записями своего разговора со шпионом.

– Сегодня ты получишь приказ об аресте Иисуса из Галилеи, называемого Спасителем. Завтра вечером ты пойдёшь к Иуде Сикариоту. Адрес тебе даст Иосиф Каиафа или его тесть, Ана. Оба едины в своей ненависти, – пробормотал он. – Иуда тебе покажет, куда следовать, чтобы произвести арест.

– Сколько для этого ареста взять людей и куда после поместить арестованного? – безразлично спросил начальник стражи.

– Вместе с Иисусом будет человек десять. Возьми один отряд. Если Каиафа захочет тебя сопровождать и сам произвести арест, не препятствуй ему. Приведёшь арестованного потом туда, куда тебе скажет Каиафа. Нет. Приведёшь его ко мне. Дело об оскорблении кесаря должно рассматриваться римским судом. Иди.

Начальник стражи вышел.

Новый день не принёс облегчения от жары, стоявшей уже около месяца. Духота делала людей злыми и лишала способности трезво мыслить. Ожесточение заставляло искать виновных в их бедах. Тайные нашёптывания шпионов священников и вовсе сбивали с толку. Пришествие, как считалось, царя Иудейского, не принесло облегчения иудеям. Римский префект никуда не делся, а римская власть всё ещё требовала отдавать себе налоги. Науськанные саддукеями люди роптали. И когда ближе к вечеру стало известно, что Иуда привёл стражников к Иисусу, и его арестовали, город заволновался. Ещё недавно встречавший своего, как казалось спасителя, триумфом и выстилавший перед его ослом дорогу пальмовыми ветвями, теперь город насупился, насторожился и, похоже, сожалел о своей поспешной радости: ведь если он так велик и могуществен, почему он не призвал своего отца – Бога, – чтобы ареста не случилось? Почему не освободил Иудею от римского владычества? Почему не сел на престол Ирода?