Разлом

– Есть попить, – ответил Иван, отцепляя с шеи не желавшего отходить от него ни на шаг паренька. Скрылся на мгновение в чреве бронемашины и вернулся обратно с большой флягой, набулькал до краев две одинаковые металлические кружки, одну протянул Алексу, вторую – Ромке.

– Ты у нас в сурганцы, что ли, подался, Ударник? – хохотнул тот. – Я тебя тогда камрадом называть буду, как у них принято.

– Да называй как хочешь. – Иван снова глянул на него с легким сочувствием. – Зато ты теперь у нас всамделишный Дед. Самый настоящий!

– В каком смысле? – не понял Ромка.

– Ты в зеркало давно смотрел?

Ромка глянул на свое отражение, дрожащее на серебристой поверхности воды, и чуть не выронил кружку из рук. Из глубины оловянной посудины на него удивленно взирал все тот же курносый пацан со светлыми глазами и загорелым дотемна под центрумским солнцем лицом. Только теперь – совершенно седой.

Глава 7

Обер-капитан Урви Даммлер пребывал в дурном настроении с самого утра. Во-первых, потому, что недавно назначенный ему в начальники штабс-майор Фриц Шеллер, уроженец Маранга, придумал для него совершенно непонятное, но наверняка обидное прозвище Крайслер. Во-вторых, Даммлеру совершенно не хотелось ни свет ни заря тащиться в пустоши, чтобы встретиться там с еще одним марангером, который должен был что-то передать для Шеллера. Что именно, обер-капитан не знал, вскрывать контейнер ему категорически запрещалось.

Они выехали вскоре после рассвета и намеревались добраться до обозначенного на карте места во второй половине дня. Даммлер чувствовал себя в бескрайних клондальских степях весьма неуютно, да и сам Клондал ему категорически не нравился. Холмистые и унылые равнины этого континуума навевали беспредельную тоску. То ли дело густые зеленые леса и широкие, как океан, рапсовые поля родного Сургана! Но служба есть служба, и коли уж командованию пришло в голову направить его на Западный фронт, значит, так тому и быть. Как говорится в известной песне, военная разведка не знает устали и сомнений.

Девятнадцатилетний ефрейтор Хильго, сидевший за баранкой локомобиля, всю дорогу что-то напевал себе под нос, чем раздражал обер-капитана еще больше. Дать бы ему чем-нибудь по светловолосой кудлатой башке, чтобы заткнулся… Однако мечты оставались мечтами: рукоприкладство в сурганской армии, даже по отношению к младшим по званию, категорически не поощрялось и могло привести к очень неприятным последствиям, пожалуйся на него ефрейтор хоть тому же Шеллеру. Придется терпеть.

Машина тащилась по пустоши крайне неспешно, потому времени для философских размышлений у Даммлера было в достатке. Радовало одно: солнце уже давно перевалило за полдень, а значит, скоро первая половина путешествия должна будет завершиться – потом останется лишь вытерпеть долгий путь назад. Урви дал себе твердое обещание, что, как только он вернется в обитаемые цивилизованные места и передаст посылку Фрицу, обязательно навестит ближайший кабак и воздаст должное местному клондальскому кальвадосу. Конечно, сурганская пшеничная водка не в пример лучше здешней яблочной бормотухи, но настоящего напитка, изготовленного по классическим рецептам в Танголе, тут не сыскать вовсе.

– Подъезжаем, камрад обер-капитан! – сообщил Хильго и снова замурлыкал себе под нос что-то веселенькое. Вот ведь напасть какая!

Впереди и впрямь показалась торчащая в небо ржавая металлическая труба, а вот возле нее… Даммлер даже высунулся из раскрытого окна, чтобы разглядеть получше. Ну да, никаких сомнений: это был бронемобиль модели «Штуцбах», серийно выпускаемый машиностроительными мануфактурами в Вейзеле и Габахе, – Шеллер называл эти неприхотливые самоходные аппараты звонким марангерским словом «панцерваген». Крышка капота «Штуцбаха» была откинута набок, а во внутренностях дизеля копался смуглый коренастый солдат из инженерных подразделений. Рядом с разложенными прямо на земле отвертками и ключами отдыхал пехотный сержант – у этого был разбит нос, а на лбу красовался здоровенный лиловый кровоподтек. Заприметив приближающийся локомобиль и сидящего внутри офицера, инженер торопливо вытер промасленные руки о тряпицу и приложил ладонь ко лбу в воинском приветствии.

– Камрад обер-капитан! – вежливо произнес он, как почудилось Даммлеру, с легким акцентом.

Машина остановилась, и Урви вышел на свежий воздух, нацепив на голову офицерскую фуражку с высокой тульей, на которой поблескивал герб Великого Сургана – два скрещенных пшеничных снопа и молот Первого Кузнеца поверх оных.

– Что тут у вас происходит? – недовольно спросил Даммлер.

– Сломались, камрад обер-капитан! – радостно отрапортовал военный инженер. – Отстали от конвоя, заблудились, а потом сломались.

– Куда следовал конвой?

– В Гранц. Сопровождали специальный груз Военного министерства, камрад обер-капитан!