Разлом

Пистолетный выстрел прозвучал в ночной тишине словно удар грома. Сурганец поперхнулся и медленно осел на землю, второй солдат выплюнул папиросу и схватился было за висящую на плече винтовку, но снять ее не успел: грянул еще один выстрел. Несмотря на то что целиться пришлось против света, Виорел попал с первой попытки. Константин тоже решил не терять времени даром, однако его дебют получился чуть менее удачным: первая пуля угодила в карбидный прожектор, и тот со злорадным шипением погас. Наступила тьма, словно кто-то опустил с небес черный занавес. От столь резкой перемены освещения перед глазами Ивана поплыли желтые круги. Он пальнул пару раз наугад в сторону последнего оставшегося в строю сурганца и услышал, как пули с визгом рикошетят от стальных боков броневичка. Воспользовавшись замешательством, солдат спрятался за броней. В темноте лязгнул затвор винтовки, ночь озарилась двумя короткими вспышками. Видимо, темнота помешала и ему: пули просвистели где-то высоко над головой, и вся троица, не сговариваясь, повалилась на землю, чтобы не попасть под следующий выстрел.

– Сейчас сюда патрули со всего города сбегутся, – процедил сквозь зубы Виорел, – устроили, блин, фейерверк!

– А что было делать? – бросил ему Ударник. – У меня сурганских документов нету!

– Денег им предложить, – прагматично ответил Виорел, – деньги все любят. А вот если откажутся – тогда уж стрелять.

Прячущийся за броней сурганец снова пальнул в темноту и снова не попал. Иван с Костей выстрелили в ответ, надеясь скорее напугать противника, чем уничтожить, и тут же сменили позицию, чтобы не угодить под ответный огонь. Ударник прополз чуть вперед, пока не уткнулся во что-то мягкое: невидимой в темноте преградой оказалось тело убитого им сурганского солдата. Второй боец был ранен и тихо постанывал чуть в стороне.

– Считай выстрелы, – посоветовал Виорел по-русски, – «винторез» у него четырехзарядный. Три патрона уже ушло. Начнет перезаряжать – беги!

Словно в ответ на его слова прогремел четвертый выстрел и снова лязгнул затвор: у противника больше не осталось патронов. Иван напрягся. Очень не хотелось словить пулю, но время стремительно уходило под звук гулких ударов сердца. С минуты на минуту могла подоспеть подмога. Сейчас или никогда!

Перехватив поудобнее свой «Тульский Токарев», Иван нажал на спуск, перекатился по земле вправо и подобрался. Не дожидаясь, пока сурганец перезарядит оружие, Ударник метнулся вперед. Из темноты показалось колесо броневика, пахнущее каучуком и дегтем, за ним – покрытый наростами заклепок выступ брони. А вот и сам противник, опустившись на колено, с лязгом отсоединяет скобу со спусковым механизмом, чтобы добраться до магазина. С ходу налетев на него всей тяжестью тела, Иван повалил сурганца на землю и обрушил ему на голову сокрушительный удар рукояткой пистолета. «Бум!» – звонко ответила каска, и солдат, мгновенно оправившись от удара, боднул Ивана защищенной стальным горшком головой прямо в нос. Из глаз посыпались искры, запахло железом, а в глотку полилось соленое и теплое. Иван опрокинулся на спину, а сурганец тут же навалился сверху, вцепился холодной пятерней в волосы, тяжело сопя. От него удушливо воняло потом и чесноком. Ухватив Ивана за чуб, сурганец принялся ритмично молотить его затылком о землю. Из темноты метнулась тень, ухватила врага за шею и дернула вверх. Солдат захрипел, вцепился в сжимающее его железной хваткой предплечье, засучил по земле ногами.

– В машину, быстро! – скомандовал Виорел, продолжая с усилием сжимать уже обмякшее тело.

Дважды повторять не пришлось. Размазав по физиономии льющуюся из носа кровь, Иван дернул ручку непривычно узкой двери. Пространство внутри броневичка оказалось тесным, жестким и неудобным. Воздух был затхлый, пахло горячим маслом и старыми железнодорожными шпалами. Со скрипом раскрылась противоположная дверь, и в узкую кабину нырнул Костя, следом, согнувшись в три погибели, залез Виорел, занял жесткое водительское сиденье. Провернув со щелчком несколько тумблеров на скудной приборной панели, он подкачал ногой небольшую педаль в полу и резко крутанул торчащую спереди ручку кривого стартера, смотрящую не наружу, как в антикварных образцах земной техники, а прямо внутрь, в салон. Двигатель броневика заурчал, и все вокруг в такт ему задребезжало и зазвенело. Похоже, Виорелу было не впервой управляться с местной техникой.

– Держитесь! – крикнул он, с хрустом втыкая передачу. Бронеавтомобиль взревел, вздрогнул и покатился, подскакивая на кочках и выбоинах. Иван настороженно глянул в прорезь боковой бойницы: взвизгивания и оглушительные завывания мотора на высоких оборотах никак не вязались в его сознании с черепашьей скоростью машины: казалось, ее без труда можно обогнать пешком. Скрипела подвеска, трясло стальную раму, к которой были привинчены жесткие деревянные сиденья, вся машина вибрировала и ходила ходуном – складывалось ощущение, что она вот-вот развалится.

– Да, не «Майбах», – крикнул Виорел, – зато не пешком!