Разлом

Плетеный потолок домика-корзины оказался столь низким, что Иван мог находиться внутри, лишь согнувшись в три погибели. Неудобная поза заставила его опуститься на пол, подобрав ноги под себя, только так он сумел разогнуть затекшую спину. Едва он устроился поудобнее, мартыш неуклюже поднялся со своего места в дальней части хижины и вразвалочку подобрался поближе, замер в полушаге, пристально разглядывая своего гостя сквозь полуопущенные веки. Чуть помедлив, существо стало медленно обходить Ивана по кругу, как собака, принюхиваясь, обходит наполненную едой миску. Ударник настороженно следил за ним взглядом: ему не очень-то хотелось, чтобы мартыш оказался у него за спиной. По позвоночнику от затылка вниз пробежала уже знакомая щекотка, будто кто-то провел вдоль спины наэлектризованной расческой. Веки сделались тяжелыми, а голову наполнила вязкая сонливость. В следующую секунду Ударник почувствовал, как его макушки осторожно коснулись тонкие мягкие пальцы, но сопротивляться уже не было ни сил, ни желания: его охватило уютное и спокойной оцепенение, словно тело укутали теплым пледом и укрыли сверху пуховой периной. Мысли вмиг исчезли, улетели далеко-далеко, следом за ними испуганно схлынули звуки окружающего мира. Наполненные свинцовой тяжестью веки закрылись, но он все равно почему-то продолжал видеть сквозь них, словно через полупрозрачную кисейную занавеску. Сплетенные из ветвей стены хижины тоже вдруг сделались призрачными, будто сотканными из укрывающего Разлом тумана. Он отчетливо различал Алекса, Ромку, Виорела и Костю, сидевших на подвесном мосту в компании Аспара, а потом перед его мысленным взором возник и весь окрестный лес будто бы с высоты птичьего полета. С головокружительной быстротой он пронесся над мохнатыми зелеными кронами, уже зная, что это вовсе никакие не джунгли, а и вправду город, называющий сам себя Улингенштилль, последний живой город с собственным именем, оставшийся на поверхности этого мира. На мгновение в голове промелькнула мысль-вопрос: как он все-таки умудряется видеть на расстоянии? И тут же из небытия возник ответ на него: Ударнику представилась удивительная и сложная конструкция, похожая на ветвистый морской коралл. Часть ее спала, бездействовала, а часть пульсировала теплым янтарным светом. Тут же пришло понимание: это его собственное сознание. От диковинного коралла тянулась золотистая ниточка к другому мерцающему золотом объекту, похожему уже не на дерево, а на спутанный объемный клубок кровеносных сосудов, по которым фосфоресцирующей жидкостью текли мысли – это сознание принадлежало стоящему за спиной пожилому мартышу, догадался Иван. Пульсирующий клубок соединялся с разумом терпеливо ожидающего возле входа в хижину Аспара и нескольких других находившихся поблизости мартышей, а далее нити разбегались повсюду сложной паутиной, охватывая значительную территорию. И по ним, как по прозрачному хрустальному трубопроводу, текли мысли-образы, заполняя рассудок всех опутанных этой сетью существ и позволяя смотреть на окружающий мир одновременно сотней глаз из сотни различных мест.

Эти поразительные существа могут обмениваться информацией на расстоянии, догадался Иван. Тут же перед его внутренним взором возник домик-хижина, в котором он сейчас находился. Переплетение ветвей, образующих стены, тоже было живым – он каким-то непостижимым образом видел лениво текущие в древесной толще соки, поднимающиеся из могучих корней и наполняющие каждый листок в пышной изумрудной кроне. И все это являлось единым целым – и хижина, и само дерево, и чащоба вокруг.

Дом. Дерево. Жизнь.

Цельный образ, совершенный и неразделимый. Не просто существительные, но яркие картинки, наполненные движением, сутью и смыслом. Для того чтобы описать это, достаточно лишь представить себе нужный объект, и все лишние слова тут же отваливались, как мертвая сухая шелуха.

Дорога. Дом. Гость. Покой.

В следующий миг он снова взмыл над изумрудным ковром джунглей, укрывавших дно Разлома густым ковром. Здесь было тепло и влажно. Бесчисленные геотермальные источники выталкивали на поверхность планеты теплую грязь и горячие гейзеры, выплевывали в атмосферу густые облака пара и кипящей воды. Смешиваясь с холодным воздухом наверху, пар образовывал непроглядную пелену тумана и надежно прятал от посторонних глаз изнанку гигантского каньона. Сверху Разлом казался огромным котлом, в котором клубились и бурлили влажные молочно-белые облака.