Разлом. Белый и красный террор

«Петриченко Степана Максимовича за участие в контрреволюционной террористической организации и принадлежность к финской разведке заключить в исправительно-трудовой лагерь сроком на 10 лет, считая срок с 24 апреля 1945 года»

Судьба отвела ему еще только два года жизни. 2 июня 1947 года во время этапирования из Соликамского лагеря во Владимирскую тюрьму он умер.

Это была еще одна жертва проклятой народом Гражданской войны.

Часть третья

Стены примирения

Мудрец всегда выигрывает так, чтобы соперник чувствовал себя победителем.

Илья Панин

В Москве на пересечении проспекта Сахарова и Садового кольца установлена «Стена скорби» — монумент жертвам политических репрессий советского периода. Открыли ее Президент РФ Путин и Патриарх РПЦ Кирилл.

Президент России заметил, что политические репрессии являются преступлением, которое нельзя оправдать никакими заявлениями о высшем благе для народа. По мнению Путина, страшные события прошедших лет нельзя забывать и вычеркивать из национальной памяти.

«Но это не значит призывать к сведению счетов. Нельзя снова подталкивать общество к опасной черте противостояния», — лаконично добавил он.

Патриарх в своем выступлении подчеркнул, что данный памятник примирения и скорби необходим для того, чтобы излечивать души людей. Приходя к нему, они не должны чувствовать уныния или отчаяния. Мемориал должен заставить людей задуматься над тем, какую страну и какое государство они оставляют своим потомкам. Россияне должны сделать правильный вывод из ошибок своих предков и больше никогда их не повторять.

Глава ФСБ Александр Бортников по случаю 100-летнего юбилея со дня образования органов государственной безопасности в интервью «Российской газете» рассказал об истории и этапах деятельности этого ведомства и попутно сообщил, что сталинские репрессии в значительной степени имели «объективную сторону». Он заметил:

«Хотя у многих данный период ассоциируется с массовой фабрикацией обвинений, архивные материалы свидетельствуют о наличии объективной стороны в значительной части уголовных дел, в том числе легших в основу известных открытых процессов».

В качестве примера реальных поводов для процессов сталинских лет он привел планы сторонников Л. Троцкого по смещению или даже физическому устранению И. Сталина и его соратников в руководстве ВКП(б), а также с учетом связей заговорщиков с иностранными спецслужбами…

«Большое количество фигурантов тех дел, — продолжил он, — это представители партноменклатуры и руководства правоохранительных органов, погрязшие в коррупции, чинившие произвол и самосуд». Вместе с тем он расставил акценты, что «не хочет никого обелять», однако большинство репрессивных мер конца 1930-х годов связал с деятельностью бывшего партийного функционера, ставшего потом генеральным комиссаром безопасности, Николая Ежова, заменившего троцкиста Генриха Ягоду.

И действительно, эти должности опасны для людей авантюрных, скоропалительных, услужливых, а потому коварных для сюзеренов и вождей, а самое главное часто для невиновных граждан.

А теперь, что касается «Стены».

Все верно и справедливо в отношении памятника «Стена скорби», но есть одно «но», которое заметил А. В. Щипков, доктор политических наук, профессор философского факультета МГУ, член Общественной палаты РФ. Он пишет:

«Событие знаковое, поэтому особую важность приобретает вопрос: способен ли данный монумент выполнить свое предназначение? Может ли он встроить тему ГУЛАГа в общую картину национальной истории таким образом, чтобы не углубить гражданский раскол вековой давности, но снять напряжение, обратив чувства граждан к общим ценностям, которые не могли быть уничтожены даже революцией, гражданской войной и террором?