Разлом/освобождение (СИ)

  Виктор услышал щелчок пальцев. И в мгновение оказался в другой, сумрачной комнате. Ничего вокруг не было, только небольшой квадрат, где можно было ещё худо-бедно что-то разобрать и густая темнота, в нескольких шагах от него за которой ничего не было видно. Там Виктор был не один, он видел только смазанный человеческий образ, который с ним заговорил:

  - Я разберусь... и с этим тоже, - в последнем явственно прозвучал упрёк.

  Виктор мог бы спросить как именно и с чем этот некто, кого не было видно, собирается разобраться, но вместо этого он задал другой вопрос:

  - И с этим тоже? - мужчина не мог понять, когда и с чем ему уже помогали. - Что ты этим хочешь сказать?

  Прежде Виктор услышал тяжёлый вздох. После некто сказал с привычным, узнаваемым холодом и спокойствием в голосе:

  - Когда ты, наконец, перестанешь... просто садись и смотри, пока я буду решать очередную твою проблему, с которой ты сам не желаешь справляться.

  Щелчок и вместе с ним в комнате стало светлее, появились явственные, твёрдые стены, бетонный пол и такой же потолок. Пять с половиной шагов в диаметре, - это и была комнатушка, без окон и дверей. В центре комнаты появился простенький стул, а на одной из стен, прямо напротив стула, крупный экран. Видео было как на старой чёрно-белой плёнке, с различными мелкими, незначительными изъянами. Звук выходил прямо из бетонных стен.

  Виктор сел на стул и стал наблюдать за происходящим, словно это он сам и видел. Собственно, он это видел каждое утро, когда просыпался, - столик рядом с диваном, на котором ложился спать, чуть дальше тумбочка с древним и тяжёлым телевизором.

  Мужчина смотрел на экран за тем, как собирался на работу и как присел, чтобы отдохнуть пару минут перед уходом на работу. Видел, как всё потемнело, - глаза закрылись. И тут же открылись. Со стен хлынул пробирающий до костей холод.

  Виктор видел, как протянув вперёд правую руку и смотря на неё, некто снимавший происходившее каким-то образом своими глазами, оглядывал метаморфозы руки. Это было жутко, особенно если задуматься о том, как такое вовсе возможно.

  После этого картинка на стене подёрнулась рябью, а следом и вовсе произошёл скачёк. Виктор видел, как некто сидел в автобусе, на котором ему приходилось много раз ездить. Этот некто сидел в конце автобуса и внимательно оглядывал притихших уродцев. Виктор точно помнил, что коллеги не могли и минуты провести в молчание. Вечно был гомон, крики, смех или даже плачь. Но на стене, на записи, уродцы не решались даже шелохнуться, - точно восковые.

  Вновь картинка подёрнулась рябью и на смену салону автобуса пришла знакомая свалка. Коллеги полукругом стояли перед тем, от чьего лица велась съёмка. И они, эти шумные создания с различными увечьями, едва ли не забывали дышать, смотря себе под ноги и ожидая того, что скажет некто, записывавший происходившее.

  - Сегодня эти... детишки... - выплюнул с холодной насмешливостью некто, - придут к нам... опять. И вы, хотите того или нет, но будете делать так, как я вам скажу. И горе тому, кто подведёт меня! Вам ясно?

  Никто не решился поднять головы или просто что-то сказать. Виктор мельком углядел Славу, который боялся, как и прочие, пошевелиться.

  - Мне что, нужно повторить свой вопрос?

  - Ясно, босс! - в разнобой, слабыми голосами, сказали коллеги.

  Картинка на стене поплыла и меньше чем в пару ударов сердца стена стала полностью тёмным квадратом. Мгновение, и до слуха Виктора донесся голос одного из старших школьников:

  - О, а они тебя бросили одного? Знали, что мы придём и убежали?

  Виктор видел правую руку, замотанную в какое-то тряпьё. Она показывала на старшеклассника, заговорившего с кем-то, кто был явно не в настроении, и от кого не доносилось больше холода, - абсолютно пропали чувства.

  - И что это у тебя за тряпка на руке? Что, на нормальную повязку не хватило денег?

  Виктор услышал заливистый детский смех, от которого вздрогнул.

  - Не тебе об этом спрашивать, трусливая шавка! - со смехом в голосе заговорил некто. - Ты, пёс никчёмный, с толпой детишек или без них!

  Школьники, и старшие, и младшие, начали окружать кого-то одного, кто явно их провоцировал. Их было, чуть ли ни полсотни, а провоцировал их один единственный...

  - Суицидник! - рявкнул старшеклассник. Все прочие школьники повторили вслед за ним. - Суицидник! Суицидник!

  - Да убейте вы его! - рявкнул другой старшеклассник, что в прошлый раз и отдал команду, чтобы школьники избили Виктора и его приятеля по работе Славу.

  - Стоять, - сухо приказал некто, срывая с руки грязную повязку. Подняв голову, не повышая голоса, но с явственной злобой и холодом в голосе, вновь скомандовал. - Убить их!

  Происходившее после невероятно пугало Виктора. Он настолько испугался, что неотрывно и жадно смотрел на события, записанные кем-то, кто не принял участия в побоище. Виктор чувствовал ужасный, январский холод. Видел, как из-под груд мусора восставали уродцы вооружённые различным тяжёлым, добротным хламом. Взгляд скользил со стены на стену, - все четыре стены создавали круговой обзор происходившего.