Разлученные души

Не церемонясь, Эрика стиснула зубы и с рычанием протаранила эйджилом живот Кэлен.

Мать-Исповедница очнулась и широко раскрыла глаза и рот, задыхаясь от боли. Потом закричала, пытаясь отстраниться, но и так вплотную прижимаясь к стене. Висевшей на кандалах Кэлен ничего не удавалось сделать. Ричард видел не только боль, но и потрясенное недоумение на лице женщины, которую любил больше жизни.

Он изо всех сил пыталась вырвать цепи из стены, его неистовый крик эхом прокатился по комнате, железо врезалось в плоть, но оковы не поддались.

Морд-Сит наконец отдернула эйджил. Колени Кэлен подогнулись, и она упала, повиснув на ошейнике и оковах. Мать-Исповедница задыхалась, пытаясь восстановить дыхание, и не могла подняться. Звук ее отчаянных судорожных вдохов казался Ричарду ужасным. С ее подбородка длинными нитями свисала кровь вперемешку со слюной.

Обнадеживало лишь, что она потеряла сознание не из-за яда, а оккультных сил Людвига Дрейера. Хотя яд, судя по всему, ослабил ее больше, чем Ричарда.

Когда Кэлен наконец восстановила контроль над телом, успокоила дыхание и перенесла часть веса на ноги, чтобы ослабить давление ошейника и оков, подняла голову, взглянув на Морд-Сит.

— Эрика.

— Госпожа Эрика, — ответила Морд-Сит с улыбкой. — Ты должна научиться обращаться ко мне должным образом.

Кэлен не ответила, и Эрика вновь ткнула эйджилом в живот. Задрожав, Кэлен закричала в агонии.

Когда Эрика убрала оружие, Кэлен рухнула и повисла на цепях, хватая ртом воздух. Ее тело трепетало. На сей раз прошло больше времени, прежде чем она оправилась от боли настолько, чтобы вдохнуть. Сейчас за возможность убить Мор-Сит Ричард был готов пожертвовать собой.

Людвиг Дрейер поднял руку, останавливая Эрику, которая намеревалась в третий раз воспользоваться эйджилом.

— Что ж, Мать-Исповедница, — сказал Дрейер, приблизившись, — похоже, ты вновь с нами.

Сплюнув кровь, Кэлен посмотрела на мужчину.

— Ты же помнишь, аббат, что я собираюсь убить тебя?

— Хм. Я знаю, волшебники держат слово, но не верю, что то же относится и к исповедницам.

— А ты поверь, — язвительно ответила Кэлен. — Ты уже мертв. Просто еще не знаешь.

— Да, да, я приму во внимание угрозу. Считай, я в священном ужасе, если так хочешь. Но уже поздно, и какой бы приятной ни была наша беседа, с меня на сегодня хватит болтовни.

Людвиг приподнял ее подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза. Ричард надеялся, что у Кэлен хватит здравого смысла не плюнуть в лицо Дрейеру. Магистр Рал знал, когда жена злится, может сделать что угодно. А сейчас она злилась. Но, к счастью, Кэлен просто смотрела.

— У нас с тобой есть одно незаконченное дело, — произнес Людвиг, улыбнувшись так, что по позвоночнику Ричарда пробежал холодок. — Понимаешь, я твердо верю, что исповедница способна выдать выдающееся пророчество. Даже более важное, чем можно получить от колдуньи. Непохожее на те, которые способны выдать обычные люди. У меня никогда прежде не было подобной возможности, но теперь я наконец близок к цели и намерен использовать шанс по максимуму. Многие годы я совершенствовал свое уникальное ремесло, надеясь как раз на такую возможность.

— «Уникальное ремесло»? Какое жалкое оправдание для пыток. Но чистая правда в том, что ты получаешь болезненное удовольствие, истязая и калеча людей. В глубине души ты знаешь, что все считают тебя лишь садистом и извращенцем, и поэтому пытаешься придумать оправдание, причину, чтобы претендовать на благородство. Но ты никого не обманешь. Все знают правду.

Людвиг поднял руку в пренебрежительном жесте.