Размышления и максимы

Пусть те, кто рожден для праздности и неги, коснеют и умирают от безделья — я не намерен смущать их покой, но обращаясь к остальным, говорю: «Подлинная добродетель никогда не обманывает; тот, кто искренне любит ее, находит в своей любви сокровенное наслаждение и страдает, отвращаясь от нее; все это относится и к славе: что бы мы ни делали ради нее, наш труд не пропадает даром, если мы, конечно, достойны поставленной цели». Непонятно, почему столько людей считают стезю добродетели и славы опасной дорогой, а праздность — счастливым и надежным уделом. Если бы даже труд и заслуги могли воспрепятствовать нашему успеху, мы, трудясь и служа, все равно не оставались бы в накладе. А они ведь, напротив, способствуют этому успеху. Если бы для нас все кончалось со смертью и мы жили только настоящим, то и тогда было бы неразумием не отдать все силы на то, чтобы устроить свою жизнь наилучшим образом, а мы, веря в будущее, все-таки полагаемся на волю случая, что совсем уж непостижимо. Я оставляю в стороне долг — и религиозный, и нравственный — и спрашиваю себя: разве невежество лучше знания, лень — деятельности, бесталанность — дарования? Ни один мало-мальски разумный человек не поставит их на одну доску. А коли так, как же людям не стыдно выбирать столь бессмысленную участь? Если, чтобы заставить нас сделать правильный выбор, нужны примеры, возьмем, с одной стороны, Колиньи,[47] Тюренна,[48] Боссюэ,[49] Ришелье,[50] Фенелона[51] и т. д., а с другой — модников, щеголей, словом, тех, кто тратит жизнь на развлечения и удовольствия. Сравним два этих сорта смертных и подумаем, на кого мы предпочитаем походить.

О ПОЛЬЗЕ ОБЩЕНИЯ С ЛЮДЬМИ

Нет школы лучше и полезней, нежели общение с людьми. Человек, замкнутый и держащийся от всех в стороне, совершает наигрубейшие ошибки, едва лишь случай или дела вынуждают его нарушить свое одиночество. Только общение излечивает от самонадеянности, робости, глупой заносчивости; только свободный и непринужденный обмен мнений позволяет изучать людей, прощупывать, распознавать и сравнивать себя с ними; только так можно увидеть человечество без покровов со всеми его слабыми и сильными сторонами и разгадать уловки, к которым мы прибегаем, дабы внушать почтение окружающим; только так нам дано постичь все бесплодие нашего разума, ненасытность и ничтожество нашего самолюбия, обманчивость наших добродетелей.

Те, у кого не хватает духу искать истину ценой столь трудных испытаний, бесконечно далеки от подлинного величия. Особенно же низко бояться насмешек, помогающих нам переступать через самолюбие и вырабатывающих в нас привычку к страданию, а значит, притупляющих нашу постыдную обидчивость.

О НЕОБХОДИМОСТИ СОВЕРШАТЬ ОШИБКИ

Не следует опасаться ошибок: наихудшая из них — отказ от приобретения опыта. Твердо усвоим, что чрезмерная боязнь дать промашку и обнаружить свои недостатки — примета слабых людей; они ни за что не подвергнут себя опасности сплоховать и попасть в унизительное положение, робко жмутся к стенам, не смеют положиться на случай и уносят с собой в могилу свои слабости, которых так и не сумели скрыть. Кто жаждет свершить великое, тот должен рисковать и делать ошибки, не падая из-за этого духом и не страшась себя обнаружить; человек, знающий свои слабости, может попытаться обратить их себе на пользу, но такое удается не часто. Кардинал де Рец[52] говаривал доверенным своим слугам: «От вас я все равно не могу таиться, но моя репутация так упрочена, притом не без вашей помощи, что вы не сумеете мне повредить, если даже захотите». Он не ошибался: его жизнеописатель[53] рассказывает, что он подрался с одним из своих конюхов и тот избил его, но эта история, позорная для человека такого размаха и ранга, нисколько не обескуражила кардинала и не умалила его славы; оно и не удивительно, если вспомнить, сколько обесчещенных людей единственно благодаря своей дерзости пренебрегают общим мнением и не ставят ни в грош никого на свете. Но если такое достижимо с помощью наглости, то чего же можно достичь твердостью? Воистину, смелость города берет.

О ЩЕДРОСТИ