Размышления перед казнью

Некоторые более чем язвительные реплики насчет командования и использования венгерской легкой дивизии вызвали у меня такое раздражение, что я вежливо, но недвусмысленно высказал ему свое мнение и посоветовал для начала хотя бы отучить свои войска от грабежа и перевозки награбленного домой. Заметив, что его вызывающая манера разговаривать здесь неуместна и дает противоположный ожидаемому результат, он стал очень любезен, начал рассыпаться в комплиментах командованию сухопутных войск и не переставал восхищаться фюрером, который произвел на него глубокое впечатление, когда в общих чертах показал ему на оперативной карте обстановку на всем фронте. Вечером он остался в качестве гостя ОКХ, чтобы на следующий день вылететь обратно, после того как он договорился с Гальдером о компромиссном решении, предусматривавшем в дальнейшем отправку венгерских частей на родину.

В феврале или начале марта [19]42 г.³⁹⁹ я по поручению фюрера нанес начальнику венгерского генштаба визит в Будапешт. Задание мое было трудным: не более и не менее как добиться приведения в мобильное состояние всей венгерской армии и отправки, по крайней мере, половины ее на Восточный фронт для участия в запланированной летней операции 1942 г. Венгрия имела тогда (включая горнострелковые бригады и кавалерийские части) 23 бригады, которые находились в фазе превращения их в небольшие дивизии. Наряду с посещением регента Хорти, военного министра [фон Барта], премьер-министра [Ладислава фон Бордосси] и др. я участвовал в двух затяжных переговорах (продолжительные встречи втроем). В первый день все свелось к торгу о поставках венграм значительного количества германского оружия.

Разумеется, в этом вопросе я пошел навстречу, ибо без пехотных и противотанковых орудий, а также прочего полноценного оснащения венгерских соединений они мало чем могли помочь нам в борьбе против русских, вооруженных современным оружием. Доставляя меня в машине на большой генеральский банкет, начальник генштаба неожиданно спросил меня: сколько же легких дивизий я в конце концов требую? Я, не задумываясь, ответил: двенадцать! Он сказал, что рассчитывал примерно на такое число, и пообещал мне выставить на фронт девять легкопехотных и одну дивизию тяжелых танков, а вторую танковую дивизию сформировать позже при условии, что мы своевременно дадим ему эти танки, которые фюрер обещал лично регенту⁴⁰⁰. И, наконец, в распоряжении венгерского генштаба имелись еще и кавалерийские дивизии, которые Хорти ни при каких условиях не хотел давать нам. Поэтому во время моего утреннего визита я просил его все-таки поддержать меня. Ведь сопротивление исходило только от военного министра и самого Хорти, который под влиянием премьер-министра опасался реакции со стороны Румынии и парламента. За эти короткие минуты, пока мы не вышли из автомашины перед подъездом отеля, и была достигнута договоренность с начальником венгерского генштаба. Я был доволен: пусть число дивизий будет меньше, но они будут лучше вооружены и обучены. Это ценнее, чем гораздо большее число дивизий, нс имеющих достаточной боевой силы.

Хотя на следующий день заседаний нашей тройки снова возникли критические вопросы, по которым я противостоял двум другим участникам, что вызвало резкое столкновение (я даже пригрозил прекращением переговоров), мы все-таки пришли к зафиксированному в договоре соглашению. Оно в первую очередь касалось объема и сроков германских поставок техники и материалов.

Аудиенция у Хорти, вопреки моим ожиданиям, прошла благоприятно — его уже явно подготовили к ней оба мои партнера. Этот старый господин принял меня весьма предупредительно Затем германский посланник в Будапеште⁴⁰¹ дал завтрак, который особенно запомнился мне беседой тет-а-тет с премьер-министром Бардосси. Тот сказал мне: он вполне согласен с тем, что на Восточный фронт будут выставлены 10 венгерских дивизий (кроме постоянно усиливаемых охранных частей в оккупированном русском пространстве), но очень озабочен тем, как вообще сможет в парламенте успокоить венгерский народ насчет такого неожиданного участия в войне, которую ведет Германия. Ведь народ к этому идеологически совершенно не подготовлен... Никто и не думает о войне, если это только не война с Румынией. Я сказал ему: Европа должна сейчас бросить все свои силы на борьбу с большевизмом. Не понимаю, как в такой момент можно думать о сведении счетов с Румынией!

После обеда я вылетел в ставку фюрера. У меня осталось впечатление, что самый дальновидный человек из венгерских деятелей — это начальник генштаба; он оказывал на регента наиболее авторитетное влияние...