Размышлялки. Радуга, саксофон, Шарик и другие

С утра, открывая гараж я говорил ей «Доброе утро», вечером загоняя машину: «Спокойной ночи». Воротами старался не хлопать. А она, то лазила по своему маленькому улью, то сидя у отверстия трепетала крылышками, видно вентилировала или грела. Так и сосуществовали, она не боялась меня, я старался не грохотать воротами.

Однажды утром Жужу не оказалось на месте. Может, куда улетела? Хотя куда лететь осе ночью, да и холодно на улице. Не появилась она и вечером. Её не было целых три дня. Искренние переживания взрослого человека по поводу пропавшей осы во время всеобщей войны за «место под солнцем» вызывали вполне логичные вопросы «Тебе заняться больше нечем?».

Было чем заняться, но как же личинки? Жужу вернулась вечером четвёртого дня. Мужественно вентилировала улей, что-то там делала с личинками. Потом улетела. В улье остались пустые коконы шести личинок. Все-таки выходила и вырастила. Одна, в холода.

Больше она не возвращалась, а у меня в кабинет висит (висела) фотография – Жужу вентилирует улей.

Я ей не помогал, просто не прогнал и не убил. И она мне совсем не помешала. Маленькая оса, которая даже не знает, что её звали Жужу. Она для людей бесполезная, но она частичка гармоничного мира, в котором мы живём.

**********

Как я перетаскивал «тепляк»

«Тепляк» – это небольшая будка на полозьях из труб. В неё вмонтирована печка «буржуйка», тоже из труб. И каркас будки сварен из труб. Потому что мы трубопроводчики и труб у нас, как у бабушки кота Матроскина гуталина – завались.

В тепляке сушатся электроды, лежат всякие трубопроводные приспособления (задвижки, фланцы, шпильки, центраторы, стропы и т.д.), а ещё там есть скамейки, сделанные из труб и приваренные к каркасу «тепляка», на них можно посидеть и даже полежать, если народу немного.

Если раскочегарить печку, она становится красной, но, даже когда она топится, но не красная, в «тепляке» жарко. Поэтому его и назвали – «тепляк». В нём греются, пьют чай, перекусывают или просто сидят, когда тепляк перетаскивают на другое место. Нет если есть «вахтовка», то предпочитают её, а если нет, то – «тепляк» как альтернатива пешему передвижению.

Эта короткая история началась вечером. До конца работы оставалось часа два. Работа была закончена, завтра надо было начинать работу в другом месте, недалеко – километрах в пяти. «Вахтовка» ещё не пришла и сварочное звено, забравшись в тепляк, решило покимарить, пока я перетаскиваю «тепляк» на новое место.

Зацепив трос за бульдозер, я двинулся по бескрайним заснеженным просторам тундры и лесотундры. Бульдозер, сдерживаемый сзади тепляком, не бежал, а неторопливо двигался со скоростью быстро идущего человека. Иногда я сбивал отвалом, стоящие на пути, худосочные сосны. Полусонно обозревал надвигающийся, проползающий мимо и медленно уходящий куда-то назад, однообразный зимний пейзаж. Иногда оглядывался на «тепляк». Он усердно полз за бульдозером, полируя своими полозьями аккуратно разделенные на снежные бруски, следы гусениц.

Вот и дорога. Надо её переехать и выбрать место. Завтра потянем трубу вдоль дороги. Бульдозер, напрягшись, залез на невысокую (метра три) насыпь. «Тепляк», воткнувшись лыжами, зачерпнул песок и, скрипя, последовал за мной. Я с грохотом переехал дорогу поперёк и съехал с насыпи. «Тепляк» тоже переехал дорогу. Я лениво обернулся, чтобы посмотреть, не догонит ли меня «тепляк». То, что я увидел, повергло меня в ужас. «Тепляк» наполовину свесился над насыпью (угол наклона около 50^о), и, покачнувшись, полетел вниз. Шустро полетел. В голове тут же промелькнула картинка, сварщики и слесари, ещё не очнувшись от своей дрёмы, летят со скамеек. А ведь там ещё и горячая печка, и тяжёлые железки всякие! Они летят вместе с железками!

Но что было дальше! Этот их полёт, оказался полубедой. «Тепляк», долетев до горизонтальной поверхности, воткнулся в неё лыжами. Инерция движения была настолько большой, что зад у него даже немного подпрыгнул. А ещё из тепляка слышался грохот и громкие фразы, ставящие под сомнение мою квалификацию, как бульдозериста и вообще, моё дальнейшее существование, как полноценного (не инвалида) члена общества.

Если бы было можно, я бы тут же убежал в отпуск. Быстро, пешком, по тундре, месяца на два. Я, понимал, что в отпуск убежать не получится, а на глаза пострадавшим в ближайшие сутки попадаться опасно, так как возможная расправа будет быстрой. Может не такая, как слышалось из «тепляка», но суровая и, даже жестокая.

Удручённый быстро пролетевшими в голове грустными, но яркими мыслями, я убрал ногу со сцепления (как-то само получилось). Бульдозер, как будто только этого и ждал, немного разогнавшись из-за ослабленного троса, он так дёрнул «тепляк», что люди, сгрудившиеся после падения «тепляка» у дверей и собиравшиеся выйти, быстро переместились обратно, к скамейкам и раскалённой печке. Через уже приоткрытую дверь я увидел сначала разъярённое, а потом удивлённое и удаляющееся в темноту лицо бригадира. Вместе с людьми по «тепляку» перемещались и увесистые железки.