Разнести повсюду весть (ЛП)

Джексон ничего не говорил, пока я брал Тони на руки и поднимал его. Он не очнулся, не замечал меня.

В глазах Джексона был взгляд одновременно оцепенения и смирения.

— С ним все будет хорошо, — сказал я. — Вот увидишь. Ты должен доверять мне.

— Давай вернёмся в кровать.

Глава 74

Говоря пару слов

Панихида по мистеру Ледбеттеру проходила в изящном мавзолее, который больше походил на почтовое отделение для мертвецов, а не на окончательное место упокоения. Он был отделан в успокаивающих цветах — бежевый, бледно-оранжевый и жёлтый — и был просторным, практически роскошным, и всё же у меня оставалось чувство холода, даже холоднее, чем на улице. В высоких стенах были ниши для урн, каждая с маленькой медной пластинкой с именем. Это было как смотреть на ряды почтовых коробок.

Амелия передумала насчёт визита, а Тони, казалось, не совсем ясно представлял, что мы делаем, где мы, или о чём всё это. Присутствие стольких людей заставляло его нервничать, и он крепко держал меня за руку и держался строго рядом со мной.

К счастью, служба была короткой и состояла по большей части из того, что друзья мистера Ледбеттера вставали и говорили пару слов.

Я отчасти удивился, когда Джексон в конце встал и подошёл к трибуне, сам желая сказать несколько слов. Он ничего не говорил о желании произнести речь.

— Мой папа был сложным человеком, — тихим голосом произнёс Джексон. Затем он замолчал, борясь с эмоциями. — Я хотел рассказать вам о нём, каким он был, обо всём хорошем, что он сделал — то, что он никогда никому не рассказывал. Он не хвастался. Он был очень скрытным. Он был…

Джексон снова замолчал, глядя вниз, на трибуну, отказываясь поднять глаза.

Миссис Ледбеттер неудобно ёрзала на скамейке передо мной.

— Просто прямо сейчас я так невероятно зол, — наконец признался Джексон, ещё раз глядя на нас. Я видел в его глазах полыхающий огонь. — Я продолжаю спрашивать себя, почему так злюсь. Я не должен злиться. Мой папа был хорошим человеком. Он помог многим людям. Он хорошо относился к своей семье. Он был хорошим человеком. Но всё, что я чувствую прямо сейчас, — это просто огромное количество злости. Потому что он не слушал. Ему платили, чтобы он слушал. Но он не слушал. Не всегда. Я не знаю, понимаете ли вы. Вы зарабатываете на жизнь, слушая людей и беря плату за это, и вы приходите домой и… не слушаете. Вы не слышите, что говорят. Вы помогаете многим людям пройти через их проблемы, а приходите домой и… не видите то, что у вас перед носом. Я однажды спросил у папы, могу ли я стать одним из его клиентов. Тогда мне было около восемнадцати. Он хотел знать, зачем. Я сказал: “Папа, я хочу, чтобы ты послушал меня”. Он разозлился. Он подумал, что я просто… Я не знаю, что он подумал.

Джексон замолчал.

Это было болезненно неловко, но отчасти трогательно. Джексону нужно было сказать что-то об этом мужчине в присутствии его семьи (такой, какой она была), друзей и коллег, что-то, что хотело вырваться наружу раньше шанса потеряться, что—то, что нужно было сказать, пока люди слушают.

Будто мы слушали.

— Может быть, он был слишком умным, — сказал Джексон, казалось, закрепив свои намерения. — Он видел всё, все возможные исходы любой данной ситуации. Он знал, к чему всё могло привести. Для него всё это было часовым механизмом. Вы делаете это потому, что тот-то и тот-то сделал это, и так всё закрутится. Или иначе. Или, может быть, если вы сделаете это, то произойдёт это. Я с этим вырос. Вы не понимаете? Он узнал всё обо мне раньше, чем я. У меня никогда не было шанса что-то сделать, потому что он уже знал, что из этого выйдет. И он всегда был прав. И он вызывал у меня страх что-то пробовать, потому что он всегда был прав и видел всё насквозь до конца, и он всегда был так уверен, что всё закончится слезами, и я пожалею об этом и никогда не смогу что-то сделать, потому что не знаю, как принимать правильные решения… Не знаю, есть ли в моих словах смысл. Я даже не знаю, должен ли говорить такое. Но он будто обманул меня. Будто я не мог просто жить, и быть, и существовать. У меня должна была быть причина. Всегда нужно было достичь какого-то исхода, нужно было идти к какой-то цели, учитывать какой-то фактор. А я никогда не соответствовал требованиям. Я никогда не знал, как принимать решения, которые сделают его счастливым.

Он вытер глаза, казался невероятно маленьким и уязвимым, пока стоял там.