Разнести повсюду весть (ЛП)

— Как есть, так есть, тыковка. Теперь имей в виду, что это та же книга, которая говорит, что отцы могут продавать своих маленьких девочек за три козла, и что непослушных сыновей нужно убивать, и всякое такое прочее.

— Серьёзно?

— Как я и сказал: всё сложно. Может быть, что-то из этого имело смысл для них, тысячи лет назад, когда они это писали, но это определённо не имеет никакого смысла сейчас. Тяжело спорить об этом, потому что некоторые люди считают, что это истинная правда Бога, и что каждое слово в Библии — буквальная правда.

— Так поэтому ты злишься на Бога?

— Я не злюсь на Бога.

— Злишься.

— Что заставляет тебя так говорить?

— Бабуля говорит, что раньше ты постоянно ходил в церковь. Ты и Ной. Она говорит, что вы никогда не пропускали мессы. Ты, должно быть, из—за чего—то злишься, если не хочешь больше ходить.

Я вздохнул.

— Я не злюсь, — снова сказал я.

— Ты злишься из-за того, что Бог забрал твоего сына? — спросила она.

Я почувствовал, как что-то перехватило в груди.

— Всё не так, — сказал я. — Кроме того, всё работает не так. Бог не забирает людей. Он не сидит там и не решает, кто будет жить, а кто умрёт. Это чепуха. Вещи случаются, вот и всё. Мы бы хотели знать, почему, но не знаем. Может быть, из—за этого я злюсь.

— Я не понимаю.

— Ну, Библия должна быть большой книгой, замечательной книгой, где есть все ответы, и она должна быть такой умной и такой мудрой, но, в конце концов, там нет никаких ответов. Не совсем. Она не говорит нам, почему случается так много плохих вещей, почему так много людей страдает, почему в мире так много ненависти и так много плохих людей делают плохие вещи. Она не объясняет, почему так много детей голодают, почему у них нет мам и пап. Она не объясняет, почему так много детей умирает от рака и других болезней, или почему дети умирают от голода. От голода! В мире так много еды, но дети всё равно умирают от голода. Как это происходит? Библия пытается ответить на эти вопросы, конечно, и там говорится, что все мы грешники, и Иисус пришёл спасти нас. И, возможно, нас нужно спасать. Но она не говорит нам, почему так много страданий. Мы просто должны улыбаться и терпеть это и надеяться, что попадём в рай, где всё будет хорошо и замечательно. Но мы даже не знаем, есть ли рай. Я не знаю, тыковка. Всё сложно.

Она вздохнула в манере, очень свойственной взрослым.

— Ты не должна переживать о таких вещах, — сказал я.

— Думаешь, с Тони всё будет хорошо?

— Я надеюсь на это.

— Я тоже.

Она потянулась и взяла меня за руку.

Глава 92

Что-то не в порядке

Как ты, малыш Т.?

Он смотрел на меня тёмным, нечитаемым взглядом.

Тебе хорошо спалось?

Он огляделся в пластмассовой палатке, казалось, в замешательстве, неуверенный, где он.

Сейчас был поздний вечер. Часы посещения скоро закончатся, и в коридоре снаружи стало намного тише. Джексон отвёз остальных домой, чтобы умыться и перекусить. Я остался, сидел рядом с кроватью Тони, наблюдая за ним, пока он спал. Днём его температура снизилась до тридцати восьми и трёх, но сейчас монитор показывал тридцать восемь и восемь.

Я скажу Джею привезти твоего мишку. Хочешь?

Он не ответил, казалось, не понимая меня. Его глаза были полны боли.

Я просунул руку в отверстие с перчаткой на конце, взял руку Тони в свою, помня о его капельнице — иголке, которая торчала в тыльной стороне его ладони, и была прочно приклеена. Он поднял взгляд на меня, попытался повернуться на бок, чтобы быть ближе, но его тело, казалось, не хотело сотрудничать.

С раздражением он расплакался.

Я поправил на нем одеяло.

Его слёзы разрывали меня. Это были слёзы измождения, слёзы боли, несчастья, дискомфорта.

Мне хотелось поговорить с ним, сказать ему, что всё будет в порядке. Мне хотелось, чтобы он успокоился, слыша, как кто-то говорит, что всё нормально, что о нём заботятся, что он пройдёт через это.

Вместо этого была тишина.

Он снова попытался перекатиться на бок, чтобы быть ближе ко мне. Я притянул его к своей стороне кровати. Он, казалось, практически ничего не весил, просто оболочка ребёнка. Он просто смотрел на меня, разинув рот в несчастье, и тянулся к пластиковой палатке, будто чтобы просунуть руку сквозь неё.

Я ответил ему грустным выражением лица, чтобы показать, что чувствую то же самое, что мне тоже грустно, раз грустно ему.

Он снова потянулся рукой к стенке палатки. Она дрожала, и, казалось, требовалось много усилий с его стороны, чтобы сдвинуть её. Я взял его руку, положил её обратно на его грудь, побуждая его не напрягаться.

— Аааххх, — произнёс он, с ворчанием открыв рот, а затем сжал зубы.

Его тело вдруг замерло, глаза закатились.

— Тони! — встревожено позвал я.

— Ааах! — снова простонал он. Затем он начал скулить и выть, его спина была прямой как доска, ноги пинали одеяло.

Что-то в его поведении было не так. Казалось, у него снова начинались судороги.

— Эй! — крикнул я в коридор, надеясь, что медсестра снаружи. — Эй!

Тони застонал.

Жутко испугавшись, я поспешил на выход из палаты и помчался вниз по коридору к стойке медсестры.

Глава 93

Дела идут не особо хорошо