Разнести повсюду весть (ЛП)

— Не идеваться над усыновлёнными детьми. Я знаю, ты считаешь это забавным, в стиле ха-ха-ха, но ты говоришь как мудак, и я не думаю, что это круто.

— Что ж, прошу меня простить.

— Заткни свою варежку, и я подумаю над этим.

— О, он агрессивный! Мы знаем, кто хозяин в этих отношениях, да, Джеки? Я всегда знал, что тебе нравится быть снизу. Представляю, это похоже на то, будто тебя трахает один из тех парней из “Утиной династии”.

— Тебе действительно нужно научиться себя вести, — страдальческим тоном произнёс Джексон.

— Мы все знаем, что этого не будет. И если хорошо себя вести, значит подтирать чьи-то лужи, думаю, я пас.

Джексон неуверенно рассмеялся.

Я нахмурился.

Что-то в этом парне серьёзно меня раздражало. Конечно, это Мак втянул Джексона в наркотики, когда они встречались. Я и сам баловался наркотой в дни молодости. Но в отличие от Джексона, у меня не развилась зависимость.

Дело не только в этом.

Мак, казалось, считал, что находится на съёмках фильма, каждая его фраза была создана для того, чтобы вызвать смех или хихиканье, будто камеры записывали каждый момент его жизни для будущих поколений. Ещё он был ужасным снобом, и раз он так хорошо выглядел и был богат, это сходило ему с рук.

«Ты ревнуешь», — вдруг подумал я.

«Кто, я, ревную? Ни за что!»

«Ты ревнуешь».

«Хорошо. Может быть, чуть-чуть».

«Ты ревнуешь».

«Да, ну и что?»

— Значит, маленькому баребуху нравятся динозавры? — спросил Мак, будто чтобы завязать разговор.

— Маленькому баребуху? — повторил я. — Ты можешь просто помолчать? А если собираешься говорить, может быть, ты мог бы поговорить где-нибудь ещё?

— Ох, он стервозный, Джеки. Мне это нравится!

— Ты ведь знаешь, что Джеки замужем, да? — спросил я.

— Да. Я слышал. Какая жалость.

Я закатил глаза от раздражения.

— Не знаю, почему геи чувствуют, что нужно кого-то усыновить, — продолжал он. — Кто, чёрт побери, хочет навесить на себя детей, когда весь мир похож на постоянный шведский стол, где можно пробовать изысканность горячих мужчин, выпивку и лучшую жизнь через химию? Я тебя никогда не пойму, Джеки. Что забавного в том, чтобы ходить на родительские собрания с кучкой животноводов?

— Некоторые из нас хотят чего-то другого, — ответил Джексон.

— Бьюсь об заклад, я бы заставил тебя передумать, но этого никогда не произойдёт, пока ты прячешься в Миссисипи.

Говоря «Миссисипи», он тянул каждый слог и произносил их в преувеличенной манере, будто чтобы предположить, что все жители Миссисипи полные недоумки.

— Я думал, такие люди, как ты, все давным-давно сдохли от СПИДа, — сказал я, мой гнев разгорался.

— А он та еще сучка, Джеки, — сказал Мак Джексону, не глядя на меня, ведя себя так, будто меня не было. Он напоминал мне всех трансвеститов, которых я когда-либо встречал, и некоторых, которых не встречал. — Где, чёрт побери, ты его нашёл? Они там все такие? Это какое-то психическое заболевание?

— Мак, тебе действительно нужно научиться себя вести. Я знаю, что ты просто шутишь, но ты не захочешь драться с Вилли.

— И почему нет?

— Потому что он прикончит тебя, — сказал Джексон.

— Ну, начинай, мистер Конфедеративные штаты Америки. Только помни, что за тебя не могут драться твои рабы.

Джексон бросил на меня обеспокоенный взгляд, намекая, что Мак основательно пьян.

— Я бы не встал с кровати, чтобы поссать на такого, как ты, — ответил я. — Это слишком легко.

— Ох, кое-кто раскритиковался! — счастливо воскликнул Мак. — Ты ведь мелкий писака, да? Ты понимаешь, что это единственная причина, по которой ты здесь? В тебе должно было быть что-то интересное. Мама Ледбеттер ни перед кем не открывает двери просто так. И, кажется, я читал несколько отзывов на твою книгу. “Прощай и скатертью дорога” или как там называлась последняя. Думаю, в газете в Бангоре было написано “словесная клизма”.

Джексон тяжело вздохнул.

“Спасибо и прощай” действительно называли многими именами. «Словесная клизма» была для меня в новинку, но какого чёрта. Мою книгу называли и похуже.

— Думаю, ты слишком много выпил, — сказал я.

— Думаю, ты используешь слишком много наречий в своей прозе, — парировал он, поразительно осознанно для человека, который был пьян. — И давай начистоту. Без маленького гудящего и кричащего дитя любви, Ноя, твоя книга никогда бы не продалась. И уверен, я не знаю, зачем называть метамфетаминового ребёнка в честь какого-то библейского троглодита. И хотя он умер, ты всё равно пишешь о нём, пытаясь выжать всё, что можно. Будто кого-нибудь вообще волнует глухонемой мусор из трейлерного парка…

Я за долю секунды слез с выступа у эркерного окна и поднялся на ноги.

— Мак, Господи Боже! — со злостью воскликнул Джексон, вставая между мной и Маком.

— Ох, я сказал что-то не то? — спросил Мак, прикидываясь невинным.

— Мак, прекрати, — приказал Джексон.

Мак, растеряв всё веселье, посмотрел на меня.

— Поднимешь на меня руку, ты, кусок деревенского дерьма, и я засужу тебя так, что ты будешь продавать свои чёртовы почки, чтобы попытаться расплатиться.